Ирина Винер-Усманова смогла им внушить: кто-то будет первым, а кто-то - нет. Заметьте, не вторым, а вот именно так: «кто-то – нет». Здесь, в Рио, одна должна была или совершить ошибку или наращивать преимущество по чуть-чуть. Яна и наращивала. Яна и совершила ошибку – уронив булаву.
- Я плохо бросила булаву и не успела сообразить, что она плохо летит, хотя могла бы что-то предпринять, но не успела. Успела расстроиться, сесть, поплакать, сказать, что я никуда больше не пойду - как всегда, показать свой характер. Но мы с тренером (Еленой Львовной Карпушенко – И.С.) поговорили, она сказала: отпусти все эмоции, давай улыбку и - вперед.
Булавы шли третьим видом. После двух Кудрявцева лидировала, третий – сожрал не только преимущество, но и откинул назад почти на балл. Последний вид, лента, уже никак не мог исправить ситуацию. Но сделать все надо было – безошибочно. С этим и вышла Кудрявцева вновь на олимпийский ковер. На котором, как несколько раз повторит после награждения, вообще могла и не оказаться. Поэтому серебру – рада. И – опечалена. И – «будем довольствоваться тем, что есть». «Отпустив эмоции», Яна и в этом виде получила высшую оценку соревнований.
- Безумно рада серебру – оно для меня золотое. Самое сложное перед стартами? Эмоционально я всегда настроена, как положено, иду и иду себе от вида к виду. Здесь очень тяжело было разминаться, обычно я не переживаю никогда, а тут был все же
мандраж, и выходить на первый вид было трудно. Конечно, хотелось в наивысшей форме подойти к Играм. Но – как подошли, так подошли.
Она вдруг скажет: заплакала, закончив олимпийское выступление, не из-за проигрыша, а радуясь, что все закончилось. И подберет тому характеристику - «достаточно хорошо» закончилось. Не случайно подберет - тридцатого сентября, в ее день рождения, Яне сделали операцию. После того чемпионата мира, на котором она выступала с раздробленной ногой и – выиграла.
- Я ведь на тренировках, пока мы здесь готовились к старту, не делала все прыжки, которые должна прыгать. Лишь когда на опробование приехала, первый раз и прыгнула – боялись за ноги. Из-за нагрузок они иногда болят. У меня отломился кусочек ладьевидной кости на подъеме. Мне сказали, что у меня такая аномальная стопа, в ней добавочная кость есть. И она, в свою очередь, давила на кость, которая в итоге раскрошилась. На снимках не видно этого было, и только в Германии после чемпионата мира, когда я отдохнула, а воспаление прошло, врачи увидели раздробление. Сразу сказали: ложись на операцию. Удалили косточку, зашлифовали мелкие надрывы. У меня же некроз был, все раскрошилось… Сначала мне предложили болтами что-то прикрутить. Но тогда под угрозой была бы спортивная карьера. Папины знакомые спортсмены посоветовали другую клинику в Германии. У врачей были сомнения по поводу дальнейшей устойчивости стопы. Но выбора у нас особенного не было, поэтому решили делать так. Сделали, начала восстанавливаться после костылей. При этом я прыгать не могла вообще вплоть до марта. В середине упражнения останавливалась и падала – нога не выдерживала.
Какие ее годы, а серебро получила сегодня, чтобы на новый олимпийский цикл стимул остался, - такие мысли преследовали в этот день многих. Многие тоже были рады и – опечалены. И многие вспомнят, как в свое время Алина Кабаева, которая ехала выигрывать, совершила серьезную ошибку на Играх в Сиднее, тогда выиграла Юлия Барсукова. Но если бы не совершила, то не выступала бы на Олимпиаде в Афинах. Когда проигрывает безоговорочный лидер, а выигрывает второй номер, за одного – досадно, за второго – радостно: перетерпела, дождалась! А Яне-то, Яне, которая побеждала на всех чемпионатах мира подряд - всего 18 лет!
- А после операции, после того, как походила уже в гипсе, я весила на три кг меньше, чем на чемпионате мира. Во-первых, на нервной почве, конечно. А во-вторых, у меня очень строгий папа – не разрешит ни тортиков, ни конфет. Он олимпийский чемпион по плаванию и, в первую очередь, переживал за ноги – чтобы на них лишний вес не оказывал давления, ведь лишние 100-200 граммов - очень тяжело для оперированной ноги. Я ему за это благодарна. Хотя, конечно, как ребенка, ему было меня жалко.
…А Амина Зарипова, тренер Маргариты Мамун, явно не хотела снимать с себя золотую медаль. Так и ходила в ней по смешанной зоне, ожидая олимпийскую чемпионку, для нее во многом – просто Ритку.
- Мы шли в быстром графике, после очередного вида разминались, переодевались, там были большие разминочные ковры, надо было с одного на другой переходить, - рассказала Маргарита. - Я не знала, кто за кем идет. Надо было быть предельно сконцентрированной. Я еще не поняла, что это все закончилось и как это закончилось. А в целом все было спокойно. Нет, не видела ошибку Яны. И узнала об этом только после ее последнего упражнения, когда Яна пришла и села рядом со мной, туда, где сидели все, уже закончившие выступать. Да, за мной это водится – боязнь ошибки. В квалификации не все было гладко, я постаралась об этом забыть.
О, нет – Мамун не просто постаралась забыть об ошибке, тоже, кстати, в упражнении с булавами, а приложила к этому максимум усилий. Вот, как ни пытайся, но душу нараспашку гимнастки не откроют даже в момент триумфа. Пришлось отзывать в сторону личного тренера Амину Зарипову.
- Хорошо, что она допустила ошибку на опробовании. Сделала сложный элемент и - расслабилась, ее Ирина Александровна и я успокоили: угомонись, это опробование. Да, ошибки западают в память – а вы заметили, что она сегодня надела другой купальник? Я еще попросила перемотать изоленту на булавах, чтобы все было с чистого листа по-настоящему. Чтобы «плохое» ушло. Это важно не для женской психологии, это важно именно для Мамун. Яна Кудрявцева, истинный спортсмен, боец, спортсмен с большой буквы, наверное, не обращает на такие вещи внимания. А Рита – вот такая, мягкая, душевная.
Тренер вновь зажала в руках медаль, которую так и не сняла. И вдруг сама сказала то, что как-то неловко спрашивать у победителей.
- Честно, я не верила в золотую медаль, потому что мы всегда Яне проигрывали. Ни одного чемпионата Европы, ни одного чемпионата мира мы с Ритой не выиграли – и вторыми были, и пятыми. Вчера я ей сказала, что 20 лет назад я выходила открывать личное многоборье на Играх в Атланте, что будет и она делать. Сказала: ты должна выйти и понять: сделала все, чтобы не было больно за этот день. Я помню тот день до сих пор, и он у меня не совсем приятный и не совсем хороший – из-за четвертого места. А ты должна просыпаться и вспоминать его, как самый счастливый.
Оказывается, это она, Зарипова, попросила массажистов, хореографов, всех, кто был из наших людей вокруг, молчать и не говорить – как идут девочки от вида к виду, кто первый, а кто второй.
- Мы не знали ничего, я попросила ничего не говорить. Зачем мне это надо? Я ничего изменить не могу. Не поставлю же внезапно элемент сложнее, у нас отработанная программа, которая накатывается не один день. А я человек эмоциональный, от информации у меня начали бы какие-то поджилки трястись, что-то происходило бы со мной. Слава богу, что не знала. И что мы были абсолютно закрыты в этих черных шторах. Два вида я, правда, слышала, что первая - Яна, потом – Рита. А дальше - все как в тумане. Я у Елены Львовны Карпушенко учусь все время – терпению. Сама ведь сумасшедшая, что думаю, то и говорю. Ритке
со мной тяжело. Но с другой стороны, она привыкла. И к такой эмоциональной оценке, которую может выдать Ирина Александровна, она уже подготовлена через меня. Да, Рита?
А Рита Мамун в этот момент могла, мне кажется, тоже выдать все, что угодно. Впрочем, нет. Школа российской художественной гимнастики – это манеры, за которые не стыдно.
- Почему-то никто не верит в то, что мы дружим с Яной. Но у нас такой вид спорта - ты вышел, если сделал все, то сделал, если допустил ошибку, допустил ее сам. Мы с Яной – родные люди. Яна всегда умеет собраться и выступить очень хорошо. Все эти годы я старалась не думать о том, что я вторая, просто работать над собой и выполнять программу по максимуму. Тренеры мне говорили еще до сборов, что я хорошо готова. Мне же казалось, что все не так и все не то. Со стороны видней. А вообще – я люблю, я любима, я счастливый человек.
…Две медали по художественной гимнастике в личном многоборье, как и в Лондоне-2012. Мы их, конечно, ждали. Нас к этому приучили, спортсменок – подготовили. Ирина Винер-Усманова в Рио не приехала, но все время была на связи – давала оценку по всем тренировкам, разговаривала со спортсменками. И эти слова тренера, наверное, они помнят: «Я всегда гимнасткам говорю: если бы вам сразу повесили медаль – олимпийскую, мировую, европейскую, а вы бы для этого ничего не делали, вам было бы приятно? Нет. Это называется хлеб стыда. А так – когда они отработали, прошли через все, это славная победа».
