Однако на фоне этой радости возникает другой вопрос: а не пришлось ли нашим спортсменам, во избежание малейших подозрений в приеме препаратов из списка запрещенных, в принципе отказаться от фармакологической поддержки — даже той, что к допингу вообще никакого отношения не имеет? Может, оттого и результаты столь плачевны? В частности. Потому как отсутствие грамотного медицинского сопровождения российских спортсменов, конечно, не единственная, однако более чем весомая причина нашей нынешней медальной невесомости.
Совершенно очевидно, что в спорте необходимы специалисты, способные полностью контролировать питание атлетов, а также прием лекарств и пищевых добавок. В противном случае спонтанное “самолечение” может привести к трагедиям прямо на спортивных площадках, и уже сколько раз мы становились тому свидетелями. Многие ведущие тренеры в один голос кричат: “Когда уже наконец наши спортсмены перестанут бегать по аптекам с риском купить “не то” лекарство? Бывает ведь, что в аннотациях пишут, что препарат не входит в список запрещенных, а потом выясняется, что какое-то вещество из этого лекарства все-таки входит! И ребята попадаются ни за что ни про что. Когда уже с нами будут работать люди, способные отслеживать такие вещи?!” И в цивилизованном государстве это ДОЛЖНО решаться на уровне системы! Либо же атлеты должны отказываться от любых лекарств и фармподдержки вообще из страха быть обличенными в примере допинга.
Заместитель директора Всероссийского научно-исследовательского института физкультуры и спорта, член медицинской Комиссии ФИНА и ФИСУ, кандидат медицинских наук, профессор Сергей Николаевич Португалов — один из самых известных специалистов в этой области в нашей стране — очень выразительно обрисовал нынешнюю ситуацию в области фармакологии российского спорта.
— Вот вам случай из жизни. Приходит ко мне однажды интеллигентная женщина и начинает предлагать БАДы (биологически активные добавки). Причем настолько грамотным языком о них рассказывает, чем они хороши, когда их лучше принимать. Хотя очевидно, что по сути ничего об этих добавках не знает. И я спрашиваю: “Простите, а вы кто по образованию?” Она отвечает: “Учитель словесности”. А однажды, помнится, сантехник приходил. Тоже что-то предлагал. И хорошо, что я в этой сфере разбираюсь. А другие-то люди не разбираются. Просто слушают, верят, покупают...
“Специалисты на нашу систему работать не хотят”
— Вы хотите сказать, большинство спортсменов как раз из категории тех, кто верит и покупает?
— Так, конечно! А у нас вся страна такая. Альтернативы-то никакой не предлагается. Специалистов настоящих, получивших образование, интересующихся темой спортивной фармакологии, единицы. Тех, кто действительно способен довести спортсменов до побед на чемпионатах мира и Олимпийских играх, составляя для них индивидуальные схемы, подбирая нужные препараты — разумеется, из разряда разрешенных... Но фактически никто из таких людей не хочет работать на нашу спортивную систему. Потому что система эта ничего им не дает.
— Вынуждает талантливых ученых творить в рваных носках, доказывая чиновникам необходимость своей работы?
— Ну, фактически так. Потому что никаких условий для научной и практической работы не создается. На исследования денег не выделяется. Соответственно, куда приятней и выгодней со стороны специалистов работать исключительно на себя — ездить на турниры с теннисистами и футболистами и зарабатывать при этом большие деньги и большое имя, не завися ни от какой системы.
— А почему все-таки не ведутся исследования в области спортивной фармакологии?
— Ну, во-первых, самой по себе спортивной фармакологии не существует. Существует спортивное направление в общей фармакологии. Никто ведь не создает препараты специально для спортсменов. Создаются-то лекарства. К примеру, те же анаболики, которые теперь воспринимаются исключительно как допинг и элемент питания бодибилдеров, — они же в свое время были разработаны в качестве лекарства для дистрофиков, у которых атрофировались мышцы. Поэтому, когда мы говорим о спортивной фармакологии, мы не говорим о разработке новых препаратов. Речь об исследовании уже существующих, обладающих конкретными эффектами. Причем большая часть этих препаратов — лекарства, которые изначально призваны лечить больных людей. А наша задача — при помощи этих лекарств “вылечить” здоровых людей — то есть сделать их еще более здоровыми. Некоторые препараты способствуют меткости, некоторые — силе, некоторые — скорости, некоторые — выносливости, некоторые — концентрации внимания. А выявляются такие эффекты только после долгих исследований, в том числе и на людях. Но у нас в стране такие исследования не финансируются, потому что это слишком дорого. А новые разработки — это вообще колоссальные средства, которые очень редко окупаются. И в спортивное направление, которое в нашей науке не является приоритетным, вкладывать такие деньги никто не хочет.
— Может быть, одна из причин — степень риска? Вот, допустим, выделило бы государство или какая-то спортивная структура деньги на подобные разработки. И ученые создали эффективный для спортсменов препарат — где гарантия, что ВАДА тут же не запретит его — так, на всякий случай?
— Так и есть.
— И даже кафедр спортивной фармакологии в наших медицинских и спортивных вузах, насколько я знаю, нет?
— Отдельные кафедры, возможно, и не нужны. Но хотя бы отдельное направление в этой области на кафедре общей фармакологии уж точно необходимо создать.
“Для ВАДА и МОК правового гражданского кодекса не существует ”
— Между тем проверить, является тот или иной препарат запрещенным или нет, невозможно в частных условиях. Потому что даже лаборатории, аккредитованные ВАДА, не имеют права давать такое заключение по личному запросу! — заметил Португалов.
— Но почему?
— Никто не знает почему. ВАДА живет по своим законам. Сотрудники агентства могут в любой час дня и ночи прийти к спортсмену и провести забор крови и мочи. Могут в три часа утра, могут в пять — накануне соревнований. Настоящая охота на людей!
— Понятно, что применение некоторых препаратов по-другому не выявить — “кровяной допинг” эритропоэтин, например. Одна допинг-проба во время турнира ничего не покажет... Но тем не менее ежесекундный контроль спортсмена нарушает свободу личности, гражданские права, в конце концов?
— У МОК и ВАДА четкая позиция на этот счет: олимпийское движение живет по своим законам, и никакой Гражданский кодекс в его рамках не действует.
— Скажите, а существует все-таки связь между тем, что Олимпиада в Ванкувере прошла без единого допинг-скандала в российской сборной и оказалась при этом такой нерезультативной?
— Думаю, да. Это следствие перестраховки.
“Мы совершенно потеряли нюх!”
Согласитесь, тема острая, животрепещущая. И мы продолжили развивать ее с известным специалистом, членом Рабочей медицинской группы “Сочи-2014” Петром Игоревичем Лидовым.
— Мы совершенно упустили ситуацию, не ведем никакой разведки и сейчас практически не представляем, что происходит в мире в области спортивной фармакологии. Российский спорт катастрофически не успевает за достижениями мирового научно-технического прогресса, за которыми с огромным вниманием следит Запад. За последнее время появилось множество препаратов-невидимок избирательного действия, которые направлены не только на повышение работоспособности спортсмена, но и на мотивацию, и на придание уверенности, и на увеличение азарта.
— Звучит как фантастика!
— Да никакой фантастики. Это чисто биологические методики — нейропептиды (аминокислотные соединения), электромагнитные, газовые (инертные газы), ингаляционные. Эти методики способны обеспечить очень точное воздействие, и при этом их практически невозможно выявить в допинг-лабораториях. Вот и получается: зарубежные спортсмены не попадаются, потому что умные, а мы — потому что честные. А результаты, как показал Ванкувер, у нас с ними очень разные. Нас настолько запугали, настолько застращали, что в случае любого допинг-скандала российские спортсмены подвергнутся жесточайшим репрессиям со стороны МОК, что накануне Олимпиады-2010 наш допинг-контроль сработал на 100 процентов. Однако альтернативы спортсменам никакой не предложили.
Надо все-таки понимать, что спорт — это политика, — продолжал Петр Игоревич, — и что в допинг-лабораториях ВАДА могут видеть “замазанные” пробы и просто не обнародовать их результаты сейчас. Однако ничто не помешает открыть их в любой удобный момент, чтобы утопить ту или иную спортивную державу. Особенно такую могучую, как Россия — вечный раздражитель в мировом сообществе. Тем более спортивном. Просто в Ванкувере ситуация сложилась такая, что уже некуда дальше нас было топить. Но стоит нам поднять голову, начать возрождать былые традиции — и... Никто не может гарантировать, что на нас не обрушат какой-нибудь подходящий ко времени громкий допинг-скандал! Для этого же достаточно просто подлить что-то в сок или воду, спортсмен даже знать об этом не будет!
— Страшные вещи вы говорите!
— Но если так и есть! Мы на самом деле очень много проигрываем политически. Взять хотя бы норвежцев-биатлонистов — всех поголовно астматиков, которым официально разрешили пользоваться ингаляторами. А это, между прочим, гарантированное преимущество — до 30 секунд на каждых 10 км! Потому как ингаляции расширяют бронхи, за счет чего кислорода в организм поступает больше, а усталость снижается. Нужно было сразу расставить акценты: астма в лыжных гонках и биатлоне — это норма или болезнь? Если бы мы убедили мир в том, что астма — это болезнь, спровоцированная нагрузками в этих видах спорта, тогда можно было бы добиться одного из двух: либо нашим спортсменам тоже разрешили бы использовать ингаляторы в качестве лекарства, либо же Запад понял бы, что лишился прежнего преимущества, и эра астматиков в мировом биатлоне и лыжных гонках сразу бы закончилась. Но мы ничего не сделали и политически эту борьбу проиграли.
— Однако и в биатлоне, и в лыжных гонках мы всегда возвращались с олимпийским “золотом” — без всяких ингаляторов.
— Ну да, старались быть честными, только кто-то при этом попадался на дарби- и эритропоэтине...
“В сегодняшнем олимпизме главное — победить! Любой ценой...”
— Очевидно, что в сегодняшнем олимпизме главное — победить. Любой ценой. Как угодно. И не попасться. И в этом все государства едины. На этом строится весь профессиональный спорт. В СССР на протяжении длительного времени существовала четкая взаимосвязь медицины и науки. Существовала фабрика формирования рекордов. А после распада Союза эта связь разрушилась и не воссоздана до сих пор. В итоге — 20-летний провал. Огромный перерыв, в течение которого наши спортсмены использовали давно изжившие себя схемы. Так что допинг для нас — это безальтернативность вчерашнего дня, безграмотность сегодняшнего дня и преступление завтрашнего.
— А что помешало воссоздать связь между наукой и медициной, в том числе спортивной?
— Новое государственное устройство. То, что раньше контролировалось государством, теперь контролируется частными интересами. А деньги выделяются победителям тендеров, которые определяются заинтересованными лицами. К примеру, выделили чиновникам деньги на научно-исследовательскую работу, и они думают, как бы эти деньги распределить. К этим чиновникам приходит Иван Иваныч или Петр Петрович и говорит: вы нам эту сумму перечислите, а половину мы вернем вам обратно. При этом предоставим вам очень красиво изложенные на бумажке результаты уже существующих исследований и готовые препараты, от которых лучше бегают и прыгают. Грубо говоря, выбивают деньги под уже готовую существующую методику, которую они якобы собираются создавать.
— Что же вы предлагаете в качестве решения этой проблемы?
— Нужно создать Координационный совет — Ученый совет российского профессионального спорта, чтобы эти исследования контролировала комиссия ведущих ученых Российской академии наук и Российской академии медицинских наук. Это обеспечило бы очень серьезный подъем научной базы в области спорта. Именно Ученый совет должен контролировать научно-исследовательские разработки и создавать необходимую сеть разведки, для того чтобы иметь представление о методиках, которые используются в других странах, и не отставать. Тут важны и медицинская разведка, и научная разведка, которая имеет связь со спортом. Она тут же сообщает о каком-то новом эффективном препарате, и профильный научно-исследовательский институт начинает углубленно разбирать этот препарат, изучать нюансы его воздействия — в каком виде спорта лучше его применять. А кроме того, пробивать интересы спортивного направления в нашей науке, которое, естественно, не является приоритетным. Однако существует фармакология повышения работоспособности — а под эту тему подходят и космос, и военное направление, и спорт.
Взять, к примеру, карфедон (фенотропил) — мощное антистрессорное средство, спасающее нервное систему, или бромантан, который помогает справляться с перегрузками. Изначально это были препараты для космоса и военной медицины, у которых нет ни малейших вредных последствий! Потом оказалось, что они очень эффективны для спортсменов. Бромантан, к примеру, очень эффективен после многочасовых перелетов в другие климатические зоны. Однако стоило этим препаратам появиться в поле зрения ВАДА, как они тут же были запрещены. Причем не из-за того, что относились к разряду допингов, а из-за того, что на тот момент еще не существовало качественных тестов, которые могли бы стопроцентно их распознать. У бромантана показатели были почти те же, что у анаболических стероидов. Казалось бы, проблема в отсутствии грамотного теста, при чем здесь препарат? Но ВАДА было проще запретить хороший препарат, нежели финансировать разработку нового теста.
“На Фелпса работает целый институт”
— Что вы думаете о создании кафедры спортивной медицины и фармакологии в медицинских и спортивных институтах страны?
— Что касается спортивной фармакологии, то нужны не кафедры, а закрытые лаборатории, в которых бы работали ведущие фармакологи, точно знающие, как повысить результативность спортсмена, не нанеся при этом вред его здоровью. И, конечно, нужно разрабатывать новые образовательные программы для спортивных врачей нового поколения. А спортивная медицина нового поколения сегодня — это Фелпс, на которого работает целый институт. И это не секрет — весь мир преклоняется перед этой работой, потому что роль медицины в результатах Фелпса колоссальная! А у нас даже одного грамотного специалиста найти, чтобы мог с фармакологической стороны сопровождать спортсмена “от” и “до”, практически невозможно, потому что на всю страну, таких, как Португалов, единицы.
В целом же картина такая. Если раньше мы выбирали одного талантливого ребенка из тысячи занимающихся спортом и растили из него звезду, то теперь выбираем от силы из ста. И применяем массу искусственных средств, чтобы понять, насколько мальчик или девочка перспективны. В частности, проводим генетические исследования, которые показывают, к каким видам нагрузок ребенок предрасположен. А дальше начинается конкуренция с такими же ребятами из других стран. И вот ты видишь 30 молодых спортсменов с примерно одинаковыми данными и задаешь себе вопрос: кто же из них победит? А ответ один: победит медицина!
Светлана ЖУРОВА: “Отныне за применение допинга в российском спорте будут наказывать на законодательной основе”
Госдума РФ внесла поправку в Закон о физкультуре и спорте, касательно употребления допинга. Для “МК” ситуацию прокомментировала олимпийская чемпионка, вице-спикер Госдумы РФ Светлана Журова:
— Соответственно, теперь и на антидопинговые организации, и на спортивные федерации наложат серьезнейшие обязательства. А тренеры и другие специалисты, каким-либо образом способствующие тому, чтобы их подопечные спортсмены (в том числе и юниоры в детских секциях) употребляли запрещенные препараты или методики, будут подвергнуты административным наказаниям — от крупных штрафов до увольнения с работы. И это только начало.
— А в тюрьму сажать тех тренеров, которые склоняют детей к употреблению стимуляторов, не будут?
— Пока нет. Но в дальнейшем вполне возможно, что подобная деятельность повлечет за собой и уголовную ответственность.
— Как в Америке, где знаменитую легкоатлетку за употребление допинга осудили на много лет?
— Кстати, в Штатах спортсменку осудили не за употребление допинга, а за дачу ложных показаний. За то, что раньше она утверждала, что не пользовалась стимуляторами, а потом сама же во время суда опровергла собственные слова.
— Что ж, систему наказаний в нашей стране решили усовершенствовать. А об обратной стороне медали речь пока не идет? О том, чтобы финансировать развитие спортивного направления в российской фармакологии и медицине?
— Очень надеюсь, что эти вопросы тоже будут решаться. Потому что медицинской и фармакологической поддержки во многих видах спорта нашим атлетам очень не хватает.
