Евгений Гонтмахер
Публикаций: 92
Всякий раз, когда я слышу российский гимн, мне вспоминается уже крылатая фраза Владимира Путина, который, отвечая первому президенту Борису Ельцину, выразившему недоумение возвращением михалковско-александровско-сталинского творения, допустил, что «мы с народом ошибаемся». Но, добавил он, надо идти навстречу большинству, которое этого возвращения хочет, — и решение было принято.
Один из устойчивых мифов, которые владеют нашими умами еще с советской эпохи: несмотря на все испытания и тяготы, мы, дескать, все равно «впереди планеты всей» по образованности, интеллекту и смекалке. Куда уж этим тупым и ленивым американцам, объедающимся фастфудом, не знающим, где на карте мира расположена Москва, до наших креативщиков и мастеров — наследников Левши!
Мигрантская (точнее, антимигрантская) тема настолько разбухла, что заслонила собой социальный кризис, который скоро накроет многих из нас. Я имею в виду ситуацию в здравоохранении.
Можно ли остановить падение нравов и массовое одичание в России даже самыми правильными законами вкупе с благостными телевизионными сериалами? Мой ответ — нет.
В нашу жизнь, вслед за дремучестью «иностранного агентства», мигрантофобией-ксенофобией, нетерпимостью к меньшинствам и единым учебником истории, возвращается еще одно понятие из далекого прошлого — экспроприация. Речь идет о пенсионных накоплениях.
Вот и отшумела Болотная с весьма эмоциональной презентацией федерального политика Алексея Навального. Теперь пришло время задуматься всем нам, и не только москвичам: что же мы получили в «сухом остатке» и как с этим новым феноменом жить дальше?
В расслабленном информационном потоке августа, оживляемом разве что шумом вокруг выборов мэра Москвы, промелькнуло сообщение о том, что Владислав Сурков вроде бы возвращается в большую политику.
В последние годы в оборот международных отношений прочно вошло понятие «failed state», или, в разных вариантах перевода на русский, «недееспособное, несостоявшееся, обанкротившееся, неудавшееся государство». Обычно в качестве наглядной иллюстрации такого состояния приводятся Сомали, Гаити, Зимбабве, Афганистан, Ирак. Как видим, это бедные, если не сказать нищие, страны, разоренные войной и/или алчностью местных элит. Государство как институт в них практически отсутствует, власть берут имитационными выборами и/или силой, используя ее в откровенно корыстных целях.
Вокруг т.н. «новой пенсионной формулы» идет какая-то непонятная суета. С одной стороны, практически все эксперты говорят о ее многочисленных недостатках, которые в совокупности — давайте будем последовательными — делают ее неприемлемой. А с другой стороны, социальный блок правительства пытается продавливать ее во что бы то ни стало.
Мне нравились школьные уроки истории. Учительница по фамилии Трахтенберг пересказывала тогдашний «единый учебник» творчески, добавляя многое от себя. Если бы не совершенно блестящие учителя математики и географии, то я наверняка надумал бы поступать на исторический факультет.
У меня часто спрашивают: а было ли во времена президентства Дмитрия Медведева «окно возможностей» для перехода России из XX в настоящий, а не календарный XXI век? Помня, что произошло 24 сентября 2011 года (знаменитая «рокировочка»), даже близкие друзья ехидничают: ты, мол, убил 4 года жизни на абсолютно безнадежное дело, мы же тебя предупреждали, что Дмитрий Медведев — не более чем местоблюститель...