Лев Колодный
Публикаций: 335
К Ближнему Востоку в наши дни прикованы взгляды всего мира, поскольку происходящее здесь далеко выходит за границы региона. И один из главных игроков на ближневосточной арене – Израиль. О позиции этой страны в связи с сирийским конфликтом, военной операцией российских ВКС в этой стране, борьбе с терроризмом и отношениях с Москвой в эксклюзивном интервью «МК» рассказывает новый чрезвычайный и полномочный посол Государства Израиль в РФ Цви ХЕЙФЕЦ.
Пройти по заповедной улице меня побудило недавнее сенсационное сообщение главы муниципального образования Арбат: «Стены жилых домов на Арбате будут украшать разноцветным мохом из Скандинавии»...
Продолжу начатое в «МК» хождение по охранной зоне Кремля и пустырям с самого известного из них. Прижился он давно у Боровицких ворот. В народе его называют поляной Никсона, в справочнике улиц Москвы именуют Боровицкой площадью. Появилась поляна перед приездом в столицу СССР президента США Ричарда Никсона в 1972 году, когда произошла разрядка между СССР и США.
Тему для путешествия по Москве мне подсказала новость о том, что Министерство культуры России опубликовало описание границ охранной зоны Кремля, включенного в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Документ на 96 страницах опубликован на едином портале нормативных правовых актов, где мне помогли его заполучить. Маршрут прочерчен с точностью до одного метра.
По телефону, как с Булгаковым и Пастернаком, вождь со Слуцким не разговаривал, писем и телеграмм, как Шолохову, — не посылал. Не знал о нем ничего и Сталинской премии не успел присудить за стихи о войне. Но гвардии майор политрук, инструктор политотдела дивизии и армии, всю войну думал о нем постоянно. Признавался, что «пред кумиром я голову склонял», «любил его и за него был ранен».
Когда ТВ транслировало церемонию открытия в Москве памятника маршалу Рокоссовскому, на экране неожиданно промелькнула типовая панельная пятиэтажка — хрущоба. Операторы постарались больше ее не показывать, акцентируя внимание на самом монументе, где было чем полюбоваться — и всадником, и конем. Установили памятник минувшей весной на бульваре Рокоссовского.
Сколько себя помню в Москве, столько времени удручает вид заброшенных котлованов и неприглядных пустырей. Они уродуют город не на окраинах и не в угасших промышленных зонах ХIХ–ХХ вв., от которых город не может избавиться в ХХI веке. «Глубокие выемки» и брошенная земля на месте разрушенных домов и храмов находятся там, где по определению их не должно быть никогда, — вблизи Кремля, на главной магистрали города, бульварах, Садовом кольце.
В Москве дома в далеком прошлом не имели уличных номеров и указателей. Сейчас, возрастая от центра к окраинам, с левой стороны указываются нечетные номера — 1, 3, 5 и так далее, а с правой стороны — четные. Когда такого правила не существовало, домовладения при купле-продаже наделялись купчей с номером, при сделке переходившим по наследству от продавца к покупателю.
Хочу в Год литературы рассказать, из какой мусорной кучи разлетелись, как зеленые мухи, слухи о плагиате «Тихого Дона», с какой пьяной лавочки разошлись сплетни, побудившие людей с энергией изобретателей вечного двигателя сочинить о нем сотни статей и десятки книг в России и за границей.
В Москве выросло поколение, не видевшее исторического Почтамта, при самодержавии именуемого Императорским, а при советской власти Главпочтамтом. Четверть века назад, в 1990 году, когда распадался Советский Союз, Министерство связи СССР не от хорошей жизни сдало его на десять лет в аренду бирже. Туда вход народу закрыли. Функции Почтамта передали зданию на углу Чистопрудного бульвара, где тесно и неуютно. Здесь был Центральный телеграф до переезда в 1927 году на Тверскую.
В издательстве «Алгоритм» вышла книга Льва Колодного «Джуна». Она посвящена самому драматическому времени ее жизни в Москве, где она появилась весной 1980 года, приглашенная первым заместителем председателя Совета министров СССР, председателем Госплана СССР Николаем Байбаковым. Сегодня, когда исполнилось сорок дней со дня кончины Джуны, предлагаем читателям «МК» отрывок из книги автора, ставшего с тех пор до конца ее дней биографом и другом.
В ХIХ веке судьба гениальных писателей зависела от царей. В ХХ веке — от вождей. Ленин не выпустил умиравшего Блока лечиться за границу. При Сталине отправили в лагерь Мандельштама, шельмовали Платонова, Ахматову и Зощенко, Хрущев сжил со свету Пастернака. При Брежневе выслали Солженицына.
Весной, тридцать лет тому назад, в год Олимпиады появилась в Москве Евгения Ювашевна Давиташвили, которая прославилась в ХХ веке под псевдонимом Джуна. Она побудила физиков заняться изучением ее необыкновенной способности диагностировать и лечить. Это признал вице-президент Академии наук СССР Евгений Велихов, который, по его словам, «руку приложил, чтобы организовать изучение «эффекта Джуны» в серьезных научных лабораториях. Это сделали по требованию покойного генсека Брежнева».
На Кузнецкий Мост, 7, в старинный дом, где в ресторане «Яр» кутил с друзьями Пушкин, в гостинице жил Лев Толстой, а книги продавал Иван Сытин, осенью 1927 года вошел в возрасте 22 лет автор в кожаной куртке, кубанке, с пухлой рукописью в руке. Он открыл дверь в издательство «Московский рабочий». Там словно его давно ждали. Довольно быстро с начала 1928 года стал выходить «Тихий Дон», роман, поставивший юного литератора в один ряд с классиками.
Вспоминая о прошлом, москвичи среди самых тяжелых дней войны непременно называют 16 октября. Если другие даты истории Московской битвы окрашиваются в их памяти в цвета белые и багровые, когда над заснеженными полями Подмосковья загорелась заря Победы, то эта дата ассоциируется с цветом черным.
По традиции эти два события происходили накануне 7 ноября — торжественное заседание Моссовета и парад на Красной площади.
Москва готовилась к обороне. На Красной Пресне — баррикады. На площадях — противотанковые ежи. День и ночь работали все органы высшей власти, Ставка, Государственный комитет обороны.
Отгремел салют из тысячи орудий в честь Победы 9 мая 1945 года. Ночи войны сменила первая ночь мира, полная света, огня и звуков. Европа не спала. Это был праздник всей земли, исстрадавшейся за годы сражений. У нашего народа были особые права в те майские дни. Страна начала готовиться к тому, чтобы торжественно отметить конец войны.
Накануне Дня Победы хочу рассказать читателям «МК» об одноэтажном доме ХIХ века на Мясницкой, какие можно встретить в старой Москве. За деревьями виден особняк классического стиля, с портиком; над ним — уютный мезонин в четыре окна.
Как выглядела Москва в XVIII веке, известно по старинным гравюрам и картинам живших тогда художников. В их поле зрения Страстной бульвар, которого еще не существовало, не попал, как и строения, теснившиеся у стен Белого города, уступившего место кольцу бульваров. Ни одного дома, пережившего пожар 1812 года, на нем нет.