Ольга Богуславская
Публикаций: 662
Обозреватель при секретариате
В декабре “Соломинке” исполнилось два года. Как всякий ребенок, она доверчиво относится к миру, с удовольствием отвечает на улыбки, но у нее уже появились вопросы — отнюдь не детские. Почему богатые люди не хотят помогать бедным? Ведь деньги у них есть — значит, нет чего-то другого? Почему многие готовы помочь материально, но не в силах пойти в больницу, где подолгу лежат тяжело больные дети и взрослые, и не хотят заглянуть в дом, где не каждый день есть тарелка щей? Почему некоторые взрослые верят в чудеса, а многие дети давно уже не верят?
Из письма жителей поселка Томилино в газету “Московский комсомолец”: "Раньше мы обращались за защитой в милицию. А теперь приходится просить защиты от нее…”
Считается, что Россия пережила три катастрофы, роковым образом отразившиеся на детях: Гражданскую войну, Великую Отечественную и начало перестройки, разрушившей все прежде существовавшие социальные инструменты.
Я живу в обычной московской квартире. Но если вдруг по нашей улице пройдет волшебник, я обязательно увижу его в окно, высунусь в форточку и попрошу на минутку зайти ко мне. Волшебник мне нужен по срочному делу. Я скажу ему: уважаемый, трах-тибидох, сделай так, чтобы с завтрашнего дня появился орден Бабушки и Дедушки. И пусть на одной стороне ордена будет бабушка, а на другой — дедушка, чтобы по-честному. Потому что иначе никто никогда не узнает, что на них-то всё и держится…
Люди, которым не приходилось бывать в суде, — счастливые, просто они об этом не знают. Объяснить это невозможно. Хорошо, когда дело заканчивается честь по чести, ведь виноватый всегда и сам знает, что виноват, хоть никогда этого не покажет. Но что делать, когда твою судьбу решают не служители закона, а адская машина, все части которой равно опасны и предназначены лишь для перемалывания в муку. Растереть в пыль можно и железо, было бы желание. И что может сделать человек, угодивший в лопасти этой машины?
Он увидел ее в солнечном прямоугольнике на пороге кухни. Она стояла вполоборота с хрустальной вазой, полной малины. Увидев незнакомого человека, она осторожно поставила вазу на стол и вышла в коридор: "Я – Варя…" Он не успел на свадьбу, брат женился неожиданно, просто поставил перед фактом, даже мать оказалась к этому не готова. Вот, все шушукалась с ним, секретничала – даже ей не сказал. Ну что уж теперь. Он был рад за брата, в тридцать шесть лет у людей дети школу оканчивают, а он только женился. Слава богу.
У меня просьба. Если, прочитав эту заметку, вы решите, что журналист опупел, обнаглел и заврался, вследствие чего настрочил небылицу, не спешите рвать газету. Перечитайте не торопясь. Потому что все нижеизложенное — увы! — практически протокольный отчет о проделанной чиновниками работе. Бесстыжая, неприкрытая правда. А хотелось бы, чтобы эта нагота выглядела не так отталкивающе.
Сейчас, когда я пишу эти строчки, на улице идет дождь. И я вижу, как люди, недовольно наморщив нос, прыгают через лужи и почем зря ругают все на свете. Глупые, они просто понятия не имеют о том, какие они счастливые. Ведь в это же самое время из окон больницы на Ленинском проспекте на них смотрят матери детей, жизнь которых висит на волоске. Они не могут выйти не только на улицу — для них простой поход по коридору огромное событие. Но идущие по улице об этом не догадываются и продолжают ругаться...
В шестом часу вечера оперативники приехали к ресторану “Золотой дракон”. Там праздновали свадьбу. Кирилл Силаев, веселый и спокойный, вышел к ним и вежливо поздоровался. На нем была красная повязка с надписью “свидетель”. Наверное, в этот момент он полжизни отдал бы за то, чтобы и в самом деле оказаться всего лишь свидетелем. Но он-то знал, что на месте преступления их было двое: он и его жертва.
Получаю я письмо: так, мол, и так, в Павлово-Посадском районе Подмосковья, в поселке Большие Дворы, священник сожительствует с несовершеннолетней. Вмешайтесь, спасите девочку. Письмо, как водится, анонимное…
Чудесная погода, по цветущим московским клумбам прыгают дрозды и вездесущие воробьи, и кажется, что все у всех хорошо. К сожалению, только кажется. Один человек идет пьяный от счастья, а другой — черный от безысходности. Это и есть жизнь. Так всегда было, есть и будет. И надо встречать утро с готовностью: обрадоваться за одного и броситься на помощь другому…
В пятницу 13 июля в нашей газете был опубликован материал “Дом с привидениями”. И речь в нем шла об удивительных явлениях московской жизни: в домах, освобожденных от жителей и предназначенных для сноса или капитального ремонта, в домах, пустых на бумаге, живут люди. Много людей. И много лет. И что еще более занимательно — дома эти находятся в самом что ни на есть центре Москвы.
По всем правилам зла тайна гибели старшего сына Николая Вавилова должна была кануть в небытие. Так же, как ушли в небытие тайны многих тысяч людей, принявших мученическую смерть по воле Сталина. Почему судьбе было угодно оставить на месте преступления ключ к разгадке именно этой тайны? Может быть, потому, что в дело вмешалась любовь?
Московская милиция работает на износ: куда ни глянь — везде радует глаз патруль, который проверяет документы у приезжих. Работа кипит. Значит, город может спать спокойно? Как выяснил “МК”, отправившись в рейд с прокуратурой и Федеральной миграционной службой, только в одном квартале Москвы действует огромное “подполье”. Граждане Молдавии, Таджикистана, Киргизии, Узбекистана, Грузии, Армении, Азербайджана, Кубы, Нигерии, Турции, Эфиопии… В трущобах живет масса людей, о которых власти не имеют ни малейшего представления. Вернее — не хотят иметь.
Никогда не знаешь, какое событие или факт может подарить журналисту тему для очередной публикации. Вот, скажем, я люблю шоколад “Аленка”. Как известно, на обертке этого шоколада изображена маленькая девочка. Могла ли я вообразить, что эта прелестная картинка станет предметом судебного разбирательства?
Прежняя жизнь рухнула тогда, когда медицинские учреждения стали торговать своими услугами. Медицина перестала быть служением и превратилась в одну из отраслей службы быта. Наверное, умные люди захотят меня поправить, начнут толковать о законах экономики, с неумолимостью палачей действующих на территории всей Земли, — но я говорю о реальности, данной в ощущениях именно мне.
На свете очень много несчастий: болезни, пожары, наводнения… Но самую большую опасность друг для друга представляют люди. Ни одна стихия не в состоянии принести столько бед и разрушений, сколько человек. Причем если сгоревший дом можно построить заново, то, что разрушают люди, восстановлению не подлежит.
Спешите делать добрые дела, Чтоб не хватило времени на злые…
Все на свете любят детективы. А что? Тайны, загадки, погони — какая прелесть! Но вот говорят, что самые знаменитые авторы детективов часто сталкиваются с такой производственной проблемой: все сюжеты давно описаны, а где взять новый, непонятно. Уважаемые писатели! Вам ли быть в печали? Если все сюжеты закончились, сосредоточьтесь на одном: подделанное, переписанное, украденное, сожженное или запеченное в пудинг завещание. Приключения завещаний всегда поражают свежестью и новизной. Смертность у нас в стране большая, завещаний хоть пруд пруди, и кто знает, какой головокружительный поворот сюжета ждет очередного наследника…
Возможно, благодаря русской классической литературе, страницы которой оказались страницами моей юности, запойное чтение тех лет теперь вспоминается как головокружительное путешествие – да, несомненно, благодаря этой литературе я прожила полжизни, не допуская даже мысли о том, что замуж можно выйти не по любви. Нет, само собой разумеется, среди моих друзей и знакомых было множество людей, семейная жизнь которых вовсе не являлась обольстительным плодом взаимной любви. Но таких супругов я привыкла жалеть. И происходило это до тех пор, пока случай не свел меня с четой не сказать чтобы молодоженов…
Мне говорили: это не для газеты. Ну сама подумай: кого интересует разговор о трупах, моргах, вскрытиях и прочих ужасах? Я подумала. И возник вопрос: а почему ко мне постоянно обращаются люди, которые считают, что их родственников убили, но судебные медики не сумели или не захотели установить истинную причину смерти? Я не врач, а обращаются ко мне. Понятно, что журналист — последняя инстанция. Но выходит, что вопросов больше, чем ответов? Целый месяц я пыталась найти человека, который мог бы ответить на эти вопросы. Могли бы многие, но ответ был один: встречаться не стоит…
Оскар Уайльд сказал: “Тот, кто смотрит на дело с обеих сторон, обычно не видит ни одной из них”. Эта мудрость служит оправданием пристрастия, с точки зрения которого я собираюсь изложить несколько незамысловатых сюжетов. Да, я заранее признаюсь в том, что об объективности в моем изложении не может быть и речи. И знаете почему? Вот именно потому, что, глядя с обеих сторон, не увидишь ни одной. А нужно, чтобы увидели. Потому что помощь нужна сегодня. Сейчас. Про объективность поговорим, когда поможем.
2 марта в “МК” был опубликован материл о нарушении прав детей в церковных приютах. На редакцию обрушилась лавина откликов, смысл которых сводится к одному: журналист открыл массовую травлю богоугодных заведений. Мало того, я удостоилась неслыханной чести. В одной газете за месяц опубликовали три гневные отповеди одного благочестивого автора, и по всем телевизионным каналам прошли сюжеты в защиту приюта “Никита” в деревне Бывалино Павлово-Посадского района Московской области.
Признаюсь: история Вити Васильева, которого на призывном пункте зачислили в десантные войска, несмотря на тяжелое заболевание — синдром Марфана, не давала мне покоя. И вовсе не из-за сентиментальности, а по причине природного любопытства. Все же интересно, чем руководствуются взрослые люди с высшим медицинским образованием, отправляя на верную смерть подростка, которому и спотыкаться-то опасно, не говоря уж о службе в десантных войсках?
Спешу похвастаться: читатели собрали для героя нашей публикации от 30 января 2007 г. “Благо творите ли?” 105 тысяч рублей. И подросток, которого когда-то советовали отдать в учреждение для калек, заметно приободрился. Повеселели и его родные. Хочется надеяться, что теперь изнурительно дорогие посещения врача и поездки к педагогам, которые готовят нашего героя к поступлению в университет, станут более доступны. А это значит, что на земле стало одной надеждой больше.
Монастырские приюты издавна считаются обителью всех, кто терпит бедствие. Дети, которых предали взрослые, не знают, где искать защиту. И монахи, посвятившие свою жизнь служению ближним, всегда приходили на помощь. Много ли нужно ребенку? Каша, суп, яблочко, теплая постель да крепкие башмаки. Но это ведь не главное, хотя без супа и башмаков, понятно, не обойтись. А главное — чтобы не предавали. Чтобы было не страшно. Чтобы было где спрятаться и согреться. Но почему же все чаще предают и здесь? Под маской участия скрывается жестокий расчет, а иногда и откровенное воровство…