Можно ли убить за измену?
— Евгений Владимирович, вы начали сниматься с 12 лет, один фильм, второй, но в артистической карьере долго сомневались. Почему?
— Ну да, буквально с улицы пригласили на мало кому известный ныне фильм “Они не пройдут”; шмыг-шмыг по “Мосфильму”, кто-то остановил: “Мальчик, давай тебя сфотографирую”, — так моя фотка осталась в картотеке. Благодаря ей позже Юлий Карасик утвердил меня на роль в фильме “Человек, которого я люблю”… Однако вскоре наступил период, когда категорически отказывался от ролей (даже в популярном “Доживем до понедельника” Ростоцкого). Понимал, что искусство субъективно. Быть постоянно уверенным, что ты и талантлив, и удачлив, и что жизнь сложится как надо — очень сложно. Стоит ли? Прав ли я?
— И все-таки пошли в театральное…
— Вот родители никакого отношения к актерству не имели, не мешали, но и не направляли. Как говорил Пуговкин, “мы дети асфальта”, все вышло случайно, вроде особенно и не хотел. Но знал: не попробую — буду себя ругать. Тем более шептали: “талант, талант”. В итоге готовился поступать в физико-математический вуз… а окончил Щукинское (хотя брали во все другие, но я на Плющихе жил, вахтанговцы были как-то ближе). Четко понимал: хочешь быть артистом — иди в театр. Это лаборатория, настоящая школа.
— Так-то оно так, но родной Театр Маяковского вы, однако ж, покинули.
— Начиналось все, кстати, с Театра сатиры. Марк Захаров и Валентин Плучек первыми смотрели наш показ и отобрали меня с курса. Но на следующий день они уехали в Болгарию. А мы, студенты, пошли показаться еще в Маяковку. Гончаров (с учетом его темперамента) значительно больше пообещал, чем, я понял, будет в Сатире. Ну и закрутилась жизнь — большие роли на сцене, стал выезжать на съемки, озвучание на радио и прочее-прочее. Вот и… тесновато стало в театре. Смотрел на старших артистов, словно бы представляя себя в перспективе, и думал: нет, у меня иной темперамент, не смогу. Правильно говорят: “Священнодействуй или убирайся вон”, — театральная жизнь совсем в другом ритме. И я ушел в кино, в режиссуру, занялся общественными делами.
— Но снимать и сниматься продолжаете до сих пор? Или не тянет?
— Еще как тянет! Но — подчеркиваю — в свободное от основной работы время. Вышло так, что в 2009-м отпускные дни накопились. Снял сразу два фильма: четыре телесерии “Саввы” и восемь серий фильма “Туман рассеивается” о разведке (кстати, сегодня “Туман” в сокращенной версии будет показан по ТВЦ. — Я.С.). Уверяю, это не бросовое кино. Начав смотреть, переключать не захочется…
Или: Златопольский уговорил сняться в “Тройной жизни”, скоро выйдет. Там впервые в жизни и в кино от меня уходит женщина. Жена. Практически на глазах изменяет. В жизни я бы этого, конечно, не перенес.
— А что, убили бы?
— А как иначе? В молодости мне цыганка гадала: “То у вас хорошо, это хорошо, жить будете долго…”. Замолчала. “А можете убить”. Пауза. “Но не убьете!”. Так что не знаю, не знаю.
— Ревнивы?
— Не то что ревнив, предательства терпеть не могу!
— Одно дело — предательство, другое — “насильно мил не будешь”…
— “Насильно мил не будешь”, говоришь? Тогда да, пожалуйста, гуляйте. Гуляйте, конечно. Отпустил бы с миром. А если измена? Когда люди долго живут вместе, появляется момент ответственности. Нет-нет, просто себе такого не представляю! Меня окружают те, кто меня любит. Кого я люблю. И точка.
“Не жалею даже о Шарапове”
— Вы — человек с врожденным стержнем, что не позволило вам спиться-скурвиться, впрочем, работали с людьми вообще фантастических биографий — Георгием Жженовым, Петром Вельяминовым, отсидевшими столько лет!
—…И сохранившими невероятную сердечность. Добрые, отзывчивые, внимательные. Ну, осуждали: “понимаешь, на меня наклепали”, но озлобленности не было. А дружил с ними близко. С Георгием Степановичем начинали с “Человека, которого я люблю”, домой к нам приходил, он тогда одновременно в “Берегись автомобиля” снимался. Какое достоинство! Всегда спросит: “Как дела, надо ли помочь?”.
— С ним же играли и в “Возвращении резидента” Дормана, вы там “упускаете” Киндинова-шпиона…
— О чем всегда жалел. Ну да, Дорман меня позвал, когда у них с Ножкиным как-то разошлись интересы; вот Вениамин Давыдович и решил через меня сделать дубль Бекаса… Но в итоге в сценарии написали совсем про другое. И все равно согласился, потому что Жженов… Да и тема меня привлекала — как, помню, позже снимался в “Моей судьбе” Леонида Пчелкина. Многие, посмотрев ее, шли работать в КГБ, генералами стали. Хорошая роль. Я тогда был не менее спортивен, чем всегда. И предлагал режиссеру: давайте тут выпрыгну, по крыше слечу, ударю напарника, брошу через бедро… Пчелкин говорил: “Нет, мы еще не научились снимать, как американцы. Поэтому он вон оттуда выпрыгнет, а ты просто из-за угла выходишь и говоришь: “Руки вверх!” Все”. Смешно, но он был прав, пусть лучше так, чем делать трюки плохо.
— Положительные образы — скучноваты?
— Их сложнее играть. Вот в начале моей кинокарьеры меня либо били, либо и вовсе убивали в кадре. Везде. Видимо, вызывал жалость у зрителя. И только когда подматерел, разрешали иногда кому-то врезать.
Вон в “Они не пройдут” — мы с напарником (подростки) с горки катимся, потом парень должен на меня сесть и врезать… режиссер, немец, кстати, Зигфрид Кюн, к напарнику подходит, шепчет: “Ты Жене не говори, у тебя не очень получается понарошку, поэтому бей по-настоящему”. Парень здоровый, меня смущенно предупреждает: “Сказали, чтоб по-настоящему врезал”. Ну, думаю, пока скатимся, отмахаюсь. Так не успел, тот в глаз заехал!
Но после эпизод снимали, как я за девочку вступаюсь и сам этого парня бью. Он, пока шли, весь изнылся: “Жень, прошу тебя, не делай этого, ты можешь не бить по лицу, а “за кадр” ударить по руке”. А я злой, у самого слеза наворачивается, глаз подбит, еле его загримировали: “Нет! Иначе сниматься не стану — бить буду только тебя!”. Но потом снизошел: “Да ладно!” — и отбил в итоге всю руку второму режиссеру.
— У вас нет на кино обиды, что вас в чем-то там не попробовали?
— Было, что не утверждали. Или поехал однажды сниматься в Белоруссию на фильм “Время выбрало нас”, при этом отказав Говорухину в “Место встречи изменить нельзя”.
— А на какую роль предполагали?
— Там одна для меня была роль. Шарапова. Мне звонили, просили ехать в Одессу, но я не мог: уже снялся в двух сериях “Время выбрало нас”, нельзя было обманывать. Хотя, конечно, очень хотел поработать с Высоцким. Значит, был не готов, сам виноват.
Амплуа? Жаль, мало у меня классических образов, сыграл только князя Сергея Сокольского в “Подростке”, а в театре в “Детях Ванюшина”. Мог бы больше. Ладно, сам же выбираешь. Вот думаешь: это лучше. А потом оказывается, что лучше было другое. Кто, например, мог ожидать, что самой популярной окажется роль робота Вертера из “Гостьи из будущего”? Вместе с Павлом Арсеновым фантазировали, придумывая эту роль… Единственная проблема была, что костюм шили “на робота”, и, когда он одевался и застегивался под париком, его нельзя было снять до конца съемочного дня. То есть 8 часов как минимум не мог сходить в туалет.
“Надеюсь, в 2012 году история не закончится”
— А сложно, находясь во власти, оставаться порядочным человеком? Ну, знаете, как про милицию говорят: невозможно там быть порядочным, хочешь не хочешь — тебя заставят соответствовать системе…
— Когда пришел в Думу и кто-то опять предостерегал: “Да там политика, страшные взаимоотношения, все жрут друг друга”, я отвечал с усмешкой: “Дорогие мои, я прошел театр, Театр Маяковского, по сравнению с которым (в плане “сожрут”) Дума — это рай!”. Помните выражение Раневской про “террариум единомышленников”? Так что все нормально. Надо просто делать свою работу, наградой за которую будет безоговорочное повторное избрание, а я уж 10 лет как депутат, три срока, коэффициент по моему округу — 73% решенных вопросов, это много. Сейчас в городе большие преобразования, но нам важно сохранить социальную планку, чем я каждый день и занимаюсь. Почти без выходных.
— Но все-таки что делаете в свободное время?
— С семьей провожу, бассейн, баня, теннис, волейбол, всегда был спортивен. Занимался прежде легкой атлетикой, гимнастикой, бегал на средние дистанции; немножко боксировал, одним из первых в Москве стал обладателем черного пояса по карате. Но из-за множества травм не могу заниматься спортом столь активно. Хотя каждый день делаю зарядку, вот душ принял, зубы почистил, кофе себе делаешь и обязательно на кулачках отжимаюсь от пола от 50 до 100 раз.
— А возраст? Сердце?
— Не чувствую возраста. Если времени побольше с утра — и 200 раз могу отжаться.
— Говорят, и машину отменно водите?
— Театральный вуз не дает всех навыков, необходимых для кино. Поэтому я давным-давно самостоятельно занялся конным и автоспортом. Участвовал в двух авторалли, кандидат в мастера…
— Так как вы относитесь к проблеме мигалок? Градус неприятия этого явления очень поднялся…
— Так скажу: конечно, мигалок много. Были бы на двух машинах — у премьера и президента — и хватит. Ну, еще у губернатора или мэра тоже. А так да, раздражают, неравенство.
Но. Будучи депутатом (причем “от земли”, одномандатником), я понимаю, как трудно оперативно передвигаться по городу. Мой округ огромен — допустим, нужно быстро съездить в Рублево или во Внуково, потом на ветеранское мероприятие в Кунцево, потом на собрание ТСЖ в Строгино… не успеешь приехать — там уж конфликт вокруг гаражного строительства, забастовка, — жители обидятся, они видят в тебе человека, который донесет правду. И таким депутатам “от земли” я бы давал… да хоть “скорую помощь”! Но мы не имеем права на мигалки. Мигалки у тех, кто в Госдуме. Но им-то они зачем? Вот он приехал из другого региона. Его задача — сесть в Думу, поработать, отбыть обратно в регион. А мы как раз с московскими районами работаем! Могу показать свое расписание. И я не могу везде успеть, что меня очень беспокоит.
— Сейчас пессимистические настроения по поводу будущего нашей страны, вы сами в Россию верите?
— Я верю.
— А коррупцию можно победить?
— О, про коррупцию. Вот только что пришли люди с территории. Читай.
— “Общественная комиссия по борьбе с коррупцией. По итогам борьбы с коррупцией Герасимова Евгения наградить медалью Чести Первой степени”. Если не секрет, в чем эта борьба состояла?
— В отстаивании интересов моих избирателей. В достижении справедливости. Не буду расшифровывать.
А вот что касается будущего страны — когда был у Папы Римского, речь шла об особой миссии России. И я верю, верю в то, что, имея мощную духовную традицию, мы и должны спасти мир. Может, еще спасем, если выживем. А иначе — как? Все вообще вокруг верят, что в 2012 году все закончится. Но я надеюсь, не закончится. Хотя да, продолжаем сами себя истреблять, пилить сук, на котором сидим… так, видимо, человечество устроено. Время очень напряженное. Озлобленное. Жесткое. Завистливое. Раньше как было? У тебя 6 соток, “Жигули”, двухкомнатная квартира, жена, сын и дочь. И ты вроде подытоживаешь жизнь — все нормально. А потом появилось злато. Собственность. И ушли сердечность, душевность. В семьях раздрай из-за метра (вон на прием люди приходят, родного отца готовы выгнать из-за жилплощади). Кошмар. Надеюсь, мозгов хватит не погибнуть. Побольше бы нам идеалов. И у всех еще будет шанс, главное — им правильно воспользоваться.
