— Алексей, вы говорили, что не играли Сергея Мавроди и что его судьба вам вообще неинтересна. Как же так?
— Я не говорил, что его судьба мне неинтересна. Наоборот, я с большим удовольствием сыграл бы его, но в авторском кино, которое может позволить себе больше психологизма и углубления в жизнь героя. “ПираМММида” же построена по тем законам, которые предполагаются для картин, претендующих на большую зрительскую аудиторию. У нее есть свои минусы в связи с этим, свои плюсы, но это так. Но конкретно в этом фильме Мавроди я точно не играл.
— Но вы же сознательно копировали его внешность? Эти квадратные очки, прическа, даже губы.
— Я не копировал. Скорее, я понимал, что никуда не деться от того, что это “МММ”. Мне пришлось пойти на это, сделать так, чтобы просматривалась некая схожесть. Ну вот было придумано так. Согласитесь, что в жизни я совсем не похож на Мавроди.
— Совершенно.
— А в кино тем не менее похож. Вот ведь какая странность. (Улыбается.)
— Философия вашего героя в том, что мир крутится вокруг жадности, и он эту жадность суммирует в “МММ”. А как насчет вашей жадности?
— Я не жадный человек. Но тем не менее я тоже отчасти являюсь заложником потребительской психологии, основой которой и является жадность. И Мавроди очень хорошо это понял на стыке времен, когда у нас только стала появляться частная собственность и в мозги населения стала проникать так называемая капиталистическая мораль. На ней он и сыграл. Да на ней играют по сей день все, кто занимается финансами.
— Вы в то время вкладывали в “МММ”?
— Нет.
— Но телевизор уж, наверное, смотрели, где только об этом и говорили. Помните, какие эмоции у вас все это вызывало?
— Мне было очень жалко этих людей, без сомнения. Но при этом надо понимать, что никто их не заставлял нести свои деньги Мавроди. Это их собственная глупость. Вот я, например, не вкладывал деньги в “МММ”, зная прекрасно, что нельзя заниматься тем, в чем ты мало понимаешь. Но обещания того, что не надо ничего делать, а тебе и так будут платить... Вообще психология населения этой страны — “не работать, но хорошо жить” — к сожалению, и создает такие трагедии.
— Вы предпочитаете больше работать и тоже хорошо жить?
— Я предпочитаю работать.
— А что насчет математики? Вы хорошо считаете?
— Я хорошо считаю деньги, которые мне платят и которые я трачу на свою семью. Все остальное мне неведомо.
— Как вы себя чувствовали в автомобиле “Чайка” во время съемок?
— Как в любой другой машине. Я к таким вещам спокойно отношусь.
— То есть материальные ценности вас не интересуют?
— Они меня интересуют ровно настолько, насколько они необходимы моей семье для получения медицинской помощи и образования.
— Вы участвовали в работе над сценарием?
— Да.
— То есть сами придумывали себе реплики?
— И очень много.
— А одна из центральных фраз вашего героя о том, что он всю страну раком поставит?
— Тоже моя. Мало того, я настоял на том, чтобы она осталась. Именно в такой грубоватой форме.
— И как вы относитесь к тем людям, которые хотят поставить эту страну раком?
— Я с большим подозрением отношусь к людям, которые кого-либо хотят поставить раком. Как вообще к людям, которые говорят: “Я знаю, куда идти, идите все за мной”. Но для этого, собственно говоря, в демократических странах существуют выборы — и население там пытается определиться, кто что говорит и чем эти слова мотивированы. Поэтому их выбор свободен и правилен. Это не касается стран третьего мира, к которым мы и относимся.
— Вы знаете, куда идти?
— Я знаю, что я строю свое собственное пространство, я имею в виду семейное, и знаю, куда свою семью вести. Это я знаю. Про страну такого сказать не могу.
