О чудесном Острове Снов я был наслышан от многих. Прибыв туда, видишь во сне кого пожелаешь: людей из прошлой и нынешней жизни, можешь заказать встречу с вероломным любимым или скрывшимся врагом, тебе обеспечат свидание с потерявшимся песиком и почившей кошечкой, а то и улетевшим попугаем, доставят даже пойманную в незапамятные времена бабочку или выпущенную в детстве на волю божью коровку.
Разумеется, пребывание на затерявшемся в океане волшебном клочке суши обходилось недешево. До того как особенности заколдованной территории были обнаружены, тут располагался респектабельный грязелечебный курорт, затем, когда хозяева прознали о чудодейственных свойствах своих владений, они взвинтили цены. Но очередь жаждавших попасть на Остров не убывала.
Я долго копил деньги и в результате смог позволить себе визит на трое суток. Перед тем как внести аванс, мучительно решал, кого из близких предпочесть — ибо, согласно установленному регламенту, воспрещалось назначать на одну ночь несколько свиданий, то есть собирать, объединять в одном сновидении всех, кого мечтаешь повидать. (Что, может быть, и правильно: зачем, к примеру, сталкивать свою покойную мамашу и бросившую тебя жену, начальника, которого давно мечтаешь отдубасить, — и, пожалуйста, тебе такой шанс предоставят! — и не подающую о себе вестей укатившую с ухажером дочь?)
С двумя первыми кандидатурами сомнений не возникало: мама и отец. А третья... Я не мог прийти к окончательному заключению: бабушка? друг юности? первая любовь (я по ней тосковал, она не имела возможности ко мне вырваться, жила за границей, наплодила кучу детей, муж строго за ней надзирал)? Или вытащить на принудительное аутодафе сжиравшую меня нынешнюю страсть, она меня изводила, обманывала, я страдал... (Многие приезжали на Остров, чтоб увидеться с живыми, теми, с кем надо объясниться, а в повседневной жизни это не удается.)
Лететь следовало до портового города, оттуда на небольшом пароходике шкандыбать по волнам. В дороге я познакомился с мужчиной, он намеревался пробыть на Острове одну-единственную ночь: заказал встречу с Президентом, чтобы выплеснуть тому в лицо накипевшее.
Под вечер мы прибыли на поразивший меня скудной растительностью пятачок, эдакую почвенную заплаточку посреди водной стихии (иначе этот утлый коралловый гриб, выросший в соляном растворе и распластавший шляпку над поверхностью, не назвать). Отель не впечатлял: давно не ремонтированный, разваливающийся, он производил грустное впечатление, на выжженных солнцем клумбах, в сухой траве грелись ящерицы. Мне выдали ключ от номера на втором этаже и порекомендовали не тянуть с отходом ко сну. «Каждая минута дорога!» Я и не собирался терять время понапрасну. Быстро поужинал в общей столовой. Поднялся в комнату. Задернул занавески. Лег в заскрипевшую кровать, полежал с включенным бра, настраиваясь на предстоящую встречу и пытаясь вообразить, какой она будет, при каких обстоятельствах осуществится. Мысленно повторил перечень вопросов, которые наметил задать. Щелкнул выключателем и погрузился в темноту. Но то ли от перевозбуждения перед тем, что должно произойти, то ли от усталости уснуть не мог. Ворочался, считал до ста и в обратном порядке, ходил в туалет. Лишь под утро забылся коротким тревожным миражом, мама явилась, растроганная моим вниманием и почти не изменившаяся, однако толком мы ни о чем побеседовать не успели, меня душили слезы, она всхлипывала и, не желая меня огорчать, отворачивалась, украдкой промокала лицо круженным носовым платком, извлекая его из рукава износившегося платья.
В течение наступившего дня я из номера не выходил и пытался закемарить, зная: на протяжении суток мама по-прежнему возле меня, но, не будучи приучен к дневной дреме (сама же мама и внушала мне с детства, что преступно тратить драгоценные светлые часы на сон), так и не проник в объятия Морфея. После обеда, его — согласно договору, подписанному с фирмой, — принес в комнату кельнер, я снова валялся, мучаясь, на чересчур мягком диване, затем пошел к дежурному по этажу и поделился возникшими проблемами. Тот с готовностью объяснил: релаксаторы и снотворные в аптечке имеются, но принимать таблетки нежелательно, сновидение должно быть естественным, без химических и лекарственных вмешательств. Он сказал: можно заменить не устраивающее меня ложе, а в качестве здорового усыпляющего средства посоветовал использовать женщину, он готов был прислать ее в апартаменты (так он выразился, хотя номерок выглядел жалко) — брюнетку либо блондинку. Я отверг сомнительный рецепт: не хотелось, чтоб при встрече с близкими присутствовала посторонняя потаскушка. Навевальщица грез все же, вопреки моему желанию, пожаловала (пышная брюнетка), я ее прогнал.
Кровать заменили, подыскав другую, с более жестким матрацем. Процедура переустройства алькова заняла много времени. Сперва бестолковые служители (в выгоревшей зеленой униформе) пытались втиснуть новый матрац в прежний остов, потом унесли прежнее скрипучее основание (оно не пролезало в дверь) и вместо него втащили другую раму. Лежбище стало упругим и, увы, слишком коротким, ноги не помещались и свисали. Пока длилась мебельная вакханалия, я измаялся — утекали невосполнимые, на вес золота, минуты! Кроме того, когда растянулся на новом пологе, стало казаться: к предыдущему я привык, а теперешний врезался в бока и отвратительно вонял затхлостью: видимо, его хранили в пропыленном сыром складе.
Я уснул лишь под утро, встреча с отцом из-за этого получилась скомканной и невнятной. Он пытался меня общетеоретически вразумить, научить жить, я спешил испросить рекомендации по конкретным поводам, торопливо перечислял то, что не успел сказать матери и что надлежало ей передать. Отец досадливо хмурился. Мы расстались недовольные друг другом и сердитые, оба, кажется, думая одинаково: лучше бы испортившей светлые воспоминания друг о друге встречи не было вовсе!
Я уже не пытался уснуть днем, потому что не хотел усугублять разочарования. Искупался в соленых убаюкивающих волнах прибоя, посидел в баре, поужинал в ресторане (за особую плату), вечером посетил концерт, перенасыщенный скверными выступлениями плохоньких артистов.
Измученный двумя предыдущими бессонными ночами, я провалился в липкую вату сна мгновенно. Коварная и неверная истребованная на тет-а-тетную беседу возлюбленная возникла тотчас и, не теряя ни секунды, пустилась меня стыдить, мотала мне нервы, до утра мы изнурительно грызлись, выясняли отношения, она хамила, а на прощание потребовала, чтобы я, наконец, оставил ее в покое.
Злой и раздосадованный, я дожидался обратного пароходика на островной пристани. Поблизости курил и сплевывал в воду мужчина, ездивший на Остров, чтобы расчихвостить Президента.
— Вы же собирались провести здесь только одну ночь, — удивился я.
— Продлил. Оплатил еще двое суток...
— Не могли наговориться? Выплеснули ему в лицо, что накипело?
Собеседник усмехнулся:
— Какой прок? Свою голову ему не привинтишь. Ну, брякнул я правду. И он что-то вякнул в ответ. Все было как на платном обеде со знаменитостью. А потом каждый отправился своей дорогой. По своим делам. Но чем я его уел... — восторженно улыбнулся он, — так это своей полной независимостью. Наплевательством. Властью над ним. Каждый час я менял проституток и, пока занимался любовью с лярвами, он терпеливо ждал. Ждал, как послушный мальчик, пока я освобожусь. Я поставил его на место. Указал ему его уровень...
Глаза его сияли счастьем. Я смотрел на похохатывающего мужчину с сочувствием и недоумением. Он понизил голос.
— Я открыл тайну, — сказал он. — Открыл тайну этого Острова. Тут снятся кошмары. Вот и вся мистика. Ну, и нужно за химерические картинки отстегивать бешеные деньги? Нужно ли терять средства и время, если есть более интересное, а главное, приятное занятие?
Подмигнув, мужчина пояснил:
— Бьюсь об заклад, вас ваша любимая во время призрачного свидания даже не поцеловала. Уж не говорю — ублаготворила. А меня продажные девочки ублажили на все сто! Ну, и кто из нас в выигрыше?
