— Илья Сергеевич, Питер — самый дорогой для вас город на свете...
— Скажу так: я петербуржский москвич и московский петербуржец. Когда долго не вижу родного имперского города — становится не по себе, заболеваю. В Ленинграде я родился, учился и вырос. Мои предки здесь 200 лет жили, достаточно упомянуть лишь прапрадеда — воспитателя Александра II Константина Арсеньева (преподавал историю и статистику, а Жуковский читал будущему царю литературу). Питер, без сомнения, самый красивый город в мире (только после него — Венеция и Рим). Каждый камень говорит о многом... Но сегодня я столкнулся с великим разочарованием: будто я не петербуржец, а нежеланный пришелец!
— Вас некрасиво встретили?
— Понимаете, эта выставка для меня — грандиозное событие. Самые счастливые дни наступают: снова увижу глаза моих соотечественников, покажу им все самое лучшее... Очень благодарен Валентине Матвиенко и Георгию Полтавченко, что выставка вообще состоялась. Но вот мы приехали в город — ни одной афиши. В Манеже рабочих не дали. Сегодня прибывают 100 моих студентов из академии, чтобы развешивать картины (одно «Раскулачивание» в раме две тонны весит). Вхожу первый раз — ни персонала, ни директора, ни профессионального света (только технический). Надеюсь, все это наладится, но первое впечатление неприятное. Ну хорошо, раньше они были против меня, потому что Глазунов подрывал основы соцреализма, как писали. А теперь-то что? Соцреализма нет, а мне не рады все равно: у них чудесно выставляют финскую технику и развешивают шубы, а картины Глазунова — это так...
— Расскажите, кстати, о новых работах.
— Первая — «Раскулачивание». Полотно 8×4 метра, законченное семь месяцев назад. На нем — 132 фигуры ужасающей сталинской эпопеи
— Насколько знаю, «Изгнание торгующих из храма» вы только-только дописали...
— Да, она совсем «мокрая», не знаю, как и довезли. Раньше писал Христа благостным и добрым. Но на этой картине 3×2 метра он воинствующий, берет веревку и стегает всех торгующих, согласно евангельскому описанию. Самая актуальная тема, не так ли?
— Интересно, что вы никогда прежде не касались натюрмортов...
— Верно, потому что это «мертвая натура» в переводе. А я выбираю жизнь. Но тут меня так тронули эти скорбные цветы, полные врубелевского трагизма... А еще привез в Питер несколько недавних пейзажей («Осень», «Русь», «Ростов Великий», «Валдай» — какие же там озера!). Ну и крупные работы — «Александра Блока и его Незнакомку», «Птицу Сирина и Алконоста». Всего — свыше 100 картин, причем 20 из них — из собрания Русского музея.
— Вы пишете, а сейчас в почете совсем иное искусство.
— К сожалению, нет нынче ни Третьякова, ни Рябушинского, ни Морозова. И у меня нет ни одного государственного заказа. Я просто пишу — и дарю государству. И покуда жив на этой грешной земле — буду воспевать красоту божьего мира, борьбу добра со злом, великую и драматичную историю России, которая не может быть забыта (хотя столько сил прилагается, чтобы ее переврать). Так что, словами Врубеля, пытаюсь будить современников величавыми образами духа. А что до другого искусства... Реализм все равно самая демократичная форма. Он понятен всем слоям общества.
— Квадрат непонятен?
— Никому не понятен (кроме того, что это знак уличного движения). Посмотрите, что творится: с наших выставок исчезла картина как таковая. Остались бесконечные инсталляции. Также исчезают из литературы — романы, из музыки — симфонии... Я за все направления. Но сейчас идет дикая борьба за понимание — что есть современное искусство. И сегодня как никогда важно возродить любовь к прекрасному, любовь к жизни. Потому что человек есть образ и подобие божье. И если я рисую нос на животе, а глаз на лбу — это сатанинский бунт против замысла божьего. Как сказала в интервью одна известная оперная певица, она бы тех режиссеров, которые делают из Бориса Годунова бомжа, просто бы расстреливала побыстрей, чтоб те не мучились.
Увы, идет полный и абсолютный наплевизм к высокому искусству. Поэтому я поднимаю темы отечественной истории, говорю о красоте нашей архитектуры... Вот сейчас проводят разные «годы» — Год России во Франции или в Италии, а моя мечта, чтоб был проведен Год России в России! Россия — многонациональна. И каждый народ должен помнить свою историю, быть верным заветам отцов и своим религиозным основам — всё то, что некогда было в великой Российской империи.