—Юрий Борисович, у всех на слуху перевод театров на контрактную систему...
—Она необходима. Посмотрите какие зарплаты. Это Москва еще хорошо живет. А по стране? По 5000 руб. люди получают. В том же подмосковном Серпухове соединяются должности артиста с рабочим сцены, приплюсовываются крошечные ставки, чтобы хоть как-то существовать. Что говорить — я за два съемочных дня в каком-то сериале могу получить месячную зарплату народного артиста. Время изменилось. Нет уже такого, что «театр — это все».
—Было иначе, когда вы юношей приходили в театр Сатиры?
—Да что вы! С совершенно иными чувствами. Я из-за театра на многие годы потерял кино, потому что важно было закрепиться в звездном, планетарном театре Сатиры! А сейчас? Молодых на массовки не уговорить, их нет практически. Когда я пришел, у меня было 32 спектакля в месяц: все массовки! Так учился, это школа своего рода. Смотрел как работают великие артисты.
—Нынче молодой человек несет с сериала полный карман денег, что для него этот театр?
—Конечно, ничего. Мало того, все московские труппы переполнены. А сколько при этом артистов выпускается? Я в ГИТИСе преподаю, третий курс уже набрал... Так вот только ГИТИС выпускает, наверное, человек 300. Ну и куда они попадают?
—Профессия девальвируется.
—Театры забиты, никого на пенсию не выгонишь. И это понятно: актер-то человек зависимый — сегодня я нравлюсь режиссеру, а завтра — нет, и естественно, не играю... Это не вина людей.
—То есть при введении контрактной системы надо учитывать человеческий фактор?
—Обязательно. А то так можно пол-труппы выгнать. Вон, у нас, в принципе, играет человек 25-30, а труппа 80 человек...
—Ну и как заключить контракт с какой-нибудь Марьей Ивановной, у которой либо нет ролей, либо роль в «Малыше и Карлсоне» в виде «старухи в окне»?
—Так и заключается — конкретно на эту роль. Она освобождает, что называется, ставку, но ей театр доплачивает какие-то деньги сверху, дается пенсия. Можно отработать систему. Но надо помнить, что совсем без стариков нельзя, должна быть эстафета преемственности. Через «уходящую натуру» молодым передается «группа крови» театра. Тонкая штука, тут нельзя рубить с плеча...
—Но нас ждет болевой период, когда и выпуск молодых будут сокращать, и стариков постепенно «выжимать»...
—А что делать? Еще раз заостряю внимание: когда я учился, выпускался один курс в 30 человек плюс одна национальная студия. Сейчас же по 3-4 курса выходят... такое количество неоправданно. Не забывайте, что раньше было распределение по стране плюс здравый смысл: зачем тебе числиться во МХАТе в массовке, если ты в Иркутске можешь играть главную роль? А сейчас кто куда поедет? Театр развращен телевидением. Да и любой худрук понимает: актер, снимаясь в сериалах, создает рекламу его театру.
—Скоро телевидение сдаст позиции перед интернетом... и что — будут звезды интерактивных сериалов?
—Всякое может быть. Но я верю, что театр останется уникальным живым организмом.
—Пока эта ценность утрачена...
—И театр сам виноват в этом. Словами Ульянова — «нужно вернуть профессии чувство конкуренции, если ты вышел из формы — тут же на твое место встанет кто-то еще». В этом смысле спорт и театр — близкие вещи.
—Несколько слов о приятном: ваш спектакль «Вероника решает умереть» хорошо был принят не только в Москве, но и в...
...Сибири (проехали Томск, Омск, Барнаул, Новосибирск). В Омске полуторатысячный зал был полон, нам потом сказали — «с таким ажиотажем у нас проходил только Scorpions». А теперь хотим приблизиться к Чехову (долго я к этому шел) — будем ставить спектакль по его рассказу «Цветы запоздалые» (история доктора, который из крепостных становится известным врачом), малоизвестная для театра вещь. А в Сатире я предложил ставить «Леди Фредерик» Моэма — салонная комедия, призванная вернуть «классику юмора» (то есть юмор не ржачки, а улыбки).
