Большинство не будет читать эту книгу, опасаясь, что потом не сможет есть мяса. Те, кто прочитает, отнесется по-разному: одни спокойно воспринимают зверства и убийства, происходящие не с ними и далеко, а другие... А с другими, кто воспитан на сочувствии, произойдет то же, что и со мной.
О Фоере: в
В романе Фоера есть как статистика, цифры и данные, так и вымысел. Мы знакомимся с бабушкой героя, пережившей голод во Вторую мировую. «Еда для нее — не просто пища. Это и страх, и достоинство, и благодарность, и месть, и радость, и унижение, и религия, и история, и, конечно же, любовь». Курица с морковкой — ее фирменное блюдо, обожаемое внуками. Но, даже голодая в войну, она (будучи еврейкой) отказалась от некошерной свинины. «Даже чтобы спасти свою жизнь?» — «Если ничего не имеет значения, тогда нечего спасать».
Это ключевая фраза. Все имеет значение: набит ли ваш рот «обиженными курами» (Фоер с его образным языком — в своем репертуаре) и как они умерли. Все обрело значение в истории мяса для героя книги, когда у него родился сын и встал вопрос, чем его кормить.
«Почти 99 процентов всего мяса, потребляемого в этой стране, поступает с промышленных ферм». В России, думаете, иначе? Рыбак с неводом или мирный свинопас — это иллюзия о частной ферме, которых остался 1%. И на этих фермах птицы всю жизнь проводят в состоянии боли, искалеченные от недостатка места и невозможности двигаться, накачанные химией, а после жестокого уничтожения, искупавшись в полном бактерий и грязи «фекальном супчике», поступают к потребителю.
И напоследок: о ненормальных садистах, которые чаще всего работают на промышленных фермах. Один рабочий со свинофермы рассказывает: «Однажды я вынул нож — острый-преострый — и оттяпал свинье пятачок, ну, как ломтик колбасы. Свинья несколько секунд просто с ума сходила. Потом взяла и села, и вид у нее был такой глупый. Поэтому я схватил горсть соли и ткнул ей в рыло. Тут у нее по-настоящему снесло крышу, она стала тыкаться носом куда попало. А у меня в руке оставалось еще немного соли — я был в резиновых перчатках, — и сунул соль прямо в зад свинье. Бедняга прямо не знала, что делать, то ли гадить, то ли беситься».
* * *
Слова «страдающая плоть» пульсируют у меня в мозгу, когда я думаю о мясе. Об этом книга. Фоер касается всех вопросов, которые задают вегетарианцам и которые мне уже задали друзья и знакомые.
«Мы же не едим собак, обезьян...» Да, говорит Фоер, вроде как мы не едим животных «с необыкновенными умственными способностями», но в чем разница между собакой и свиньей? Откуда эта избирательность? Собаке просто повезло? Для тех, кто с этим согласен, Фоер даже дает прекрасный рецепт «свадебного рагу из собачатины».
«А рыба?» Десятки видов других морских животных вылавливаются вместе с рыбой, 90% из них выбрасывают за борт уже мертвыми.
«Мы хищники, для нас это естественно?» «Но это не значит, что мы должны поедать животных. Человечество в целом и нравственный прогресс представляют ясный пример преодоления того, что называется «естественность».
«Ну и сколько ты продержишься?» Не знаю, отвечаю я. Но «если вы знаете, что одно из тысячи животных страдает от мук, описанных выше, продолжите ли вы есть мясо животных? А одно из сотни? Одно из десяти?».
