— Ставите ли вы задачу «заточить» спектакль под определенный возраст ребенка?
— Никогда. Я рассчитываю на семейную публику... дети-то одни, слава тебе господи, в театр не ходят.
— Категорически с родителями?
— У семьи должна быть общая эмоциональная память. Если в жизни ребенка какое-то событие (доброе ли, плохое) — обязательно должен быть рядом кто-то из родителей, хорошо б, если оба. Тогда есть о чем говорить дома.
— Спектакль посмотрели — дома обсудили?
— Конечно! Что ты увидел, что почувствовал. Дома должен начаться третий акт (вечером ли того же дня или через день), когда от ребенка прозвучит фраза: «Папа, ты помнишь? Мама, ты помнишь?»
— Помню некоторые «елки»: там отбирали ребенка, взрослых сажали отдельно...
— Мне это очень не нравится: дискомфорт полный! Все за всех волнуются. А должно быть, напротив, абсолютное расслабление, чтоб никаких тревог не возникало. Куда угодно вы можете ходить с малышом, но только ВМЕСТЕ! На прогулку, или помыть машину, или белье сдать в химчистку, неважно! А то идет, допустим, мама в музей: «Не хочу сына тащить, он будет утомляться», — так чтоб не утомлялся, надо пригласить, заинтересовать! Не надо за раз оббегать весь Эрмитаж, ставя галочку «я там был». Можно сходить туда 3—4 раза понемножку. Должна быть мера.
— Как готовить детей к встрече с искусством — вообще отдельная проблема...
— Еще бы! Да проблема-то несложная: просто надо понять, что воспитание ребенка — это очень творческий, нескучный процесс. Вот я, например, долгое время не могла своего сына заинтересовать живописью. Ну никак! Всё пытались — «вот мишки, вот Шишкин», а он — нет, не реагирует. И вот однажды прохожу мимо киоска, вижу там почтовые марки из серии «Русские художники». Этот набор купила. Принесла. Сын взял лупу и... чудесный процесс начался.
— К творчеству через творчество?
— Конечно: лупа, марка на пинцете, он в качестве исследователя — только так можно увлечься... Или такой пример: у нас итальянские актеры детям читают «Медею». Стоит актриса, у нее полные карманы камушков, причем все это происходит на улице, детишки сидят на траве. И вот она рассказывает о Медее, о детях, о войне с помощью этих камушков, разбрасывая их... конечно, она не читает «Медею» как «Медею», это адаптация. Не даем же мы ребенку полную тарелку взрослого супа! Надо маленькими чашечками... И в 12—16 лет у подростка не возникнет вопроса — «а кто такая Медея», он будет готов к взрослому спектаклю.
— Короче говоря, не надо бояться детей.
— Разумеется, а то у наших женщин есть такая порочная черта — скажешь ей: «Ах, как твой ребенок хорошо рисует!», а она тут же: «Зато как он поздно начал говорить». Или: «Он так у тебя поет!» — «Но у него такие кривые ноги!» Парадоксальная штука: мы не любим наших детишек целиком, все время стараясь найти в них какой-то изъян. И правда будто побаиваемся. Все время слышу: «Ну куда я его с собой потащу? Зачем он там нужен?» Ну что это за фразы? Но, знаете, по крайней мере у нас в театре прогресс есть: раньше детей приводили в театр бабушки, абсолютно не готовя ребенка, не объясняя — что такое театр, событие это или нет.
— А сейчас появились дедушки?
— Не только: в театр пришли молодые. Я б сказала даже, что появилась мода всюду ходить с детьми. Встречают меня в фойе (а я в театре всегда, когда у нас спектакль) и говорят: «Вы знаете, вчера мы прочитали «Огниво» и сегодня пришли на постановку». То есть родители потихонечку стали готовить детей, это очень здорово... к тому же есть чисто русская традиция вести в театр как в Театр: иностранцы удивляются — да никогда в жизни у нас не переодевают ребятишек в фойе в бальный наряд, туфельки. И в нашем театре — очень большая редкость, когда зрители вскакивают в финале и бегут в гардероб, не дождавшись конца аплодисментов. Тем более по традиции все детки ждут, когда из ямы поднимется оркестр.
— Сам факт оркестра — такая редкость!
— Как сказала мне одна женщина: «У тебя, Тереза, совершенно экологичный театр, никакой химии». То есть поют вживую, без фонограммы, оркестр действительно играет на настоящих инструментах, костюмы действительно сшиты индивидуально, а не взяты с прошлого спектакля. Абсолютно чистый продукт. Который со временем дал свои результаты по заполняемости «тысячника». К тому же я стала спектакли делать с тем учетом, что у меня папы в зале сидят. Задача-то какая основная? Вернуть пап в театры, чтоб приход туда с ребенком не был для отцов самым трагическим днем в жизни. Поэтому в каждом спектакле у нас есть что-то для пап. Я категорически не согласна с клише, что «мужиков у нас нет, они все слабые». Это надуманно. И у себя в театре я делаю все для того, чтобы мужика как можно больше возвысить. Будет психологически здоров он — будут счастливы и дети.
