Португальский театр — в России гость редкий, диковинный. Еще более экзотична возможность заглянуть в душу народа, владевшего когда-то половиной мира, сейчас же существующего скромно на волнах европейского экономического кризиса. Однако именно этот экскурс в португальскую душу и обещали создатели «Теней».
— Португальская душа меланхолична и полна грусти, в основном это мы и пытаемся передать в своем спектакле, — объясняют актеры национального театра «Сау Жуау» (Святой Иоанн) из Порто в отсутствие режиссера Рикарду Пайша. Пайш был директором театра с 1995 по 2009 год — у него фирменный стиль особой поэтики музыкального спектакля.
Нынешние «Тени» — своего рода попурри из многих предыдущих работ, объединенное специально написанной музыкой Мариу Лажиньей — он же весь вечер за роялем в ансамбле с кларнетом, контрабасом, гитарой и португальской гитарой. Последняя отличается от соплеменниц двойным набором струн, вместо 6 у нее их 12. Португальцы утверждают, что только с таким количеством можно вполне передать грусть и надрыв при исполнении фаду.
Музыканты не покидают сцену все время действия. Слева от них — то на фоне видеопроекций, то на фоне концертного занавеса — актеры поют, танцуют, рассказывают истории.
Предваряющие спектакль титры заботливо стараются расшифровать иностранному зрителю отправные сюжетные точки. В основе сценария микс из текстов: «Брат Луиш де Соуза» Гаррета, «Каштру» Антониу Феррейры и «Статисты» Жасинту Лукаша Пиреша. В песне, танце, монологе португальцы страстно рассказывают сюжеты из истории своей страны: об Инеш де Каштру — возлюбленной наследника престола дома Педру, матери его детей, которая была убита по приказу короля Афонсу IV (отца Педру), а позже уже мертвой ее возвели на престол. Историю о многострадальном Жуане Португальском, который вернулся из крестовых походов на 20 лет позже и нашел жену, счастливо замужем за другим человеком. Истории, в которых соединились судьбы многих исторических персонажей, любивших, страдавших. Увы, то, что наверняка известно и очевидно любому португальскому школьнику, для российской публики лишь вспышки неочевидных сюжетных линий.
В результате на сцене коллаж, как будто составленный из журнальных вырезок разного времени. Использование видеопроекций только усиливает это впечатление. Рассказ о меланхоличной наивной португальской душе сделан такими же средствами. Пара персонажей, ведущих этот диковинный вечер португальской культуры (черноусые удальцы, истинные португальцы!), залихватски щеголяет в ярких пиджаках цветов национального флага: зеленом и красном. Если уж Португалия, то Португалия во всем.
Однако любое непонимание португальских реалий вполне искупается искренностью, художественной незамутненностью и почти детской наивностью, с которой актеры делают свой спектакль. Главное же его украшение — фаду. Традиционная португальская песня, полная грусти и страсти, ностальгии и одиночества, любовного томления и надежды, спасает и искупает любые несовершенства. Удивительный тембр, страсть, печаль красавицы Ракел Тавареш гипнотизирует, без усилия переносит из театрального зала в центре Москвы к берегам далекой Португалии. Только там можно так грустить о потерянной любви, так скучать по рукам, хранящим тепло встреч и горечь разлук, так верить и надеяться на встречу с любимым. Простые, не требующие особого перевода слова, проникают в душу самостоятельно.
— Я не могу любить без любви,/ Не могу любить по привычке…
Похоже, фаду — по-прежнему единственная твердая художественная валюта Португалии. В общем же театральная прогулка по культурным корням и душевным просторам страны — такой, какой видят ее сами португальцы, — получилась как в поговорке: галопом по Европам.
А сама португальская душа так и осталась загадкой.
