— Итак, грядет возобновление рок-оперы о Хоакине Мурьете...
— Я бы не называл это возобновлением. Да, начиная с 70-х в Ленкоме шел спектакль «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» с моей музыкой на основе драматической кантаты Пабло Неруды; русский текст к той постановке написал Павел Грушко. Шел он, кстати, 18 лет. Но в середине 90-х прекратил свое существование. В 2000-х пытались возобновить, но стало понятно, что сюжет потерял актуальность, стал не очень современным.
— Однако главный герой такой мощный, страстный...
— Суть в том, что это невымышленный персонаж, такой человек в самом деле был. Хоакин жил в середине XIX века в Калифорнии, его именем назван бульвар в Сан-Франциско. И его реальная история куда интереснее той, что была рассказана Пабло Нерудой. Я сразу увидел, что настоящая жизнь Хоакина на острие актуальности — это жизнь не то что гастарбайтеров, но людей, приехавших на заработки в чужую страну и столкнувшихся с местным населением. В итоге — кровавый конфликт и история любви, на фоне этого самого конфликта, — это, практически, то, о чем мы каждый день в газетах читаем.
— То есть наше время точно вписывается в эту фабулу?
— Разумеется. Я вообще провел анализ всего написанного о Хоакине Мурьете. Выяснилось, что про него сложены тома — исследования, беллетристика... и песни в народе слагались, как о Стеньке Разине. Три фильма снято. Так что герой весьма «проработанный». Важно сказать, что он не чилиец (как у Неруды), а мексиканец; у главной героини совсем иное (нежели у Неруды) имя; финал происходит на фоне мексиканского карнавала Смерти, где появляются зловещие персонажи... в общем, персонаж сам собой «встал на ноги», обрел плоть и кровь, очистившись от уже ненужной псевдомистики «Звезды и Смерти»: ленкомовские персонажи были, скорее, сказочными, чем мистическими. Так что сейчас — это совсем иное произведение.
— А сама музыка как изменилась?
— Ну, естественно, это по-новому скомпоновано, аранжировано, добавлены эпизоды (пролог и эпилог на мексиканском карнавале); в целом произведение стало более сконцентрированным, ударным — привлекать внимание зрителя сейчас нужно новыми усилиями. Кстати, я все больше убеждаюсь, что почти никто из молодежи ничего не знает о прежней постановке. И это хорошо.
— Сама музыка прозвучит в записи?
— Скажу так: в составе моего театра, разумеется, есть рок-группа братьев Поздняковых, но в данном случае в стенах театра им. Вахтангова невозможно музыкантов разместить на сцене — банально мало места (в том числе из-за конструкции декораций). Так что на премьере прозвучит фонограмма (записанная этой же группой), а если — дай бог — мы выйдем на большую сцену (сыграем, скажем, во Дворце спорта), — тут уж будут задействованы живые музыканты.
— Лично для вас — помимо ухода от сказочности и карикатурности — какие новые тонкие ходы были найдены в возрожденном «Хоакине»?
— Если раньше нас заставляли всё политизировать, выставлять Пабло Неруду в авангард спектакля, говоря, что это борец за права всех чилийцев, то сейчас, по счастью, вся эта политика ушла. И история о Хоакине стала подобна глубокой библейской притче. Когда злом отвечаешь на зло — не понимая, что это тупик, что это смерть души. Нельзя на насилие отвечать насилием. Вот эта вдруг найденная линия очень важна и дорога.
— А сформулируйте — чем вам близок Хоакин? Ведь он, словами Кима, стал более злодейским...
— Он просто стал более реальным. Да, он, разбойник — мстит, убивая направо и налево, но за несколько мгновений до смерти... раскаивается и плачет. Так вот, на Страшном Суде этот самый платок, смоченный его слезами, перевесил в итоге все его грехи. Его раскаяние — это и есть катарсис, светлый выход из всей этой ситуации...
— Не могу не спросить про мало развивающийся у нас в стране жанр рок-оперы.
— Да, это хороший вопрос. Со времен «Хоакина» он как ни мной не развивался, так и ни кем другим. И в мире нет рок-опер.
— Но почему?
— Во-первых, сам материал (по которому рок-опера пишется) должен быть очень серьезным, трагическим. Острым, даже в чем-то тяжелым. В отличие от жанра мюзикла, который я называю «шампанским с пирожными». Рок-опера — это водка с черным хлебом. Не знаю, почему жанр не востребован. Может, сюжетов не хватило. Может, сюжеты были, но просто они не вкладывались во вполне определенную манеру рок-пения. К тому же, повторюсь, по атмосфере мюзикл — это развлечение, а рок-опера — весьма острое сопереживание.
— Режиссером у вас выступил Александр Рыхлов... сколь трудна была его миссия?
— Вместе с балетмейстером Жанной Шмаковой Рыхлов нашел правильный рисунок всего действия, сочетание музыки, пластического ряда и сценографии. Он же придумал и сценические конструкции (переплетение металлических фигур). Что до подбора главных героев — мы опираемся только на артистов нашего театра, причем активно привлекаем молодежь, нам очень важны именно свежие краски. И, кстати, спектакль хорош тем, что он очень ансамблевый, здесь у каждого героя — очень яркий образ...
С удовольствием приглашаю на премьеру!
Ян Смирницкий
