— Стандартный вопрос номер один: с чего вы вообще решили взяться за эту историю?
— Я живу в Нью-Йорке, и, когда Доминика Стросс-Кана сняли с самолета по подозрению в изнасиловании, это быстро стало событием номер один в городе. Об этом говорили все и везде. Я переговорил с его адвокатом, чтобы попросить согласие Стросс-Кана на съемку подобного фильма. Адвокат ответил: «Мой клиент не заинтересован в дополнительном пиаре». Какой пиар? Его фотографии на первых страницах облетели весь мир! Я уверен, что в России было то же самое. Но я к тому моменту уже не мог перестать думать: что же так привлекает людей в этой истории? Может быть, все только и ждут, когда же кто-нибудь большой и мощный возьмет и сорвется вниз? В любом случае я сказал себе: чувак, это не просто новость по телевизору, это драма, и я хочу ее снять! У меня на руках была история парня, обладавшего большой властью, более того — собиравшегося стать президентом одной из самых влиятельных стран в мире. И вдруг он оказывается в американской тюрьме как самый обычный насильник. Оставалось только сделать из этой истории фильм.
— И все-таки в кино вы используете вымышленные имена и делаете пометку в самом начале, что все совпадения с реальными событиями случайны. Хотя это не останавливает Стросс-Кана от того, чтобы выступать с резкой критикой вашего фильма.
— Он публичная фигура, так чего же он ожидал? Или он хочет сказать, что не побывал в тюрьме? Но это факт. Его никто не крал — ему предъявили официальное обвинение. Делать вид, что все это выдумка, — просто смешно.
— Тогда стандартный вопрос номер два. Почему на главную роль вы пригласили Жерара Депардье?
— Режиссер — ничто без актеров. Передо мной стоял замысел: рассказать историю человека, который одержим сексом и имеет достаточно денег, чтобы утолять свою одержимость. Мне был нужен очень-очень специальный актер. Жерар — тот самый человек. Он фантастический парень, и это был абсолютно его материал.
— Его герой постоянно устраивает оргии, но не выглядит при этом как животное. Наоборот, с каждой из своих женщин он ведет себя по-своему нежно. А как вы вообще относитесь к своему герою?
— Генри Киссинджер говорил: «Власть — самое сильное возбуждающее средство». Такие люди, как Стросс-Кан, обладают магнетической привлекательностью. Рядом с такими парнями всегда крутятся самые восхитительные женщины, каких только можно представить, готовых сделать все, что он скажет. Просто потому, что ты так сказал, а вовсе не оттого, что ты умный, красивый, благородный и тебе 60 с лишним лет. (Смеется.) Но в какой-то момент любая сила может обернуться слабостью. Он сексуально зависимый, он не принадлежит сам себе. Он болен и заслуживает сочувствия, как его заслуживает каждый мужчина с подобными проблемами. Но это как раз тот случай, когда его положение играет ему же во вред — общество буквально отворачивается от него. С другой стороны, этот фильм — еще и история любви и дружбы. Посмотрите на его жену — она до сих пор его защищает!
— А что насчет продолжительных массовых сексуальных сцен в начале фильма? Насколько сложно было их режиссировать?
— И снова тот же самый принцип: для каждого фильма тебе просто нужны правильные люди. Это не было трудно — не труднее, чем любая другая задача. Просто нужно было найти таких актеров и актрис, чтобы все чувствовали себя комфортно.
— При этом сцены секса выглядят очень реалистично.
— Они и должны были быть реалистичными. (Смеется.)
— Одна из отличительных особенностей ваших фильмов — то, как вы относитесь к женщинам. Мало у кого они выглядят такими же раскованными и сексуальными, как у вас.
— Я люблю женщин, правда. Хотя мое отношение к ним сильно отличается от отношения к женщинам таких парней, как месье Стросс-Кан. Для меня как для режиссера самое ценное — дать женщине как можно больше свободы на площадке. Сделать все, чтобы она могла раскрыть себя. И они ждут от меня такой же свободы в ответ. А дальше остается только любоваться тем, как здорово они справляются с поставленной задачей.
— Может, вы знаете какие-то особые слова, чтобы покорить женские сердца?
— Моя девушка знает. (Смеется.) Кстати, она говорит на русском. Она из Молдавии, страны, которая еще недавно была в составе России. Сам я русский так и не выучил, но благодаря ей кое-что понял о русском менталитете.
— В свое время вы прославились фильмом «Король Нью-Йорка». Как думаете, возможно сегодня снять нечто подобное?
— Конечно. Это же по сути сказка про гангстеров. Ее можно сколько угодно придумывать заново — надо только найти правильный персонаж. Желательно среди тех, кто существовал на самом деле.
— Нью-Йорк — вообще один из главных героев ваших фильмов. Вот и на этот раз сначала он выглядит как столица греха, а позже оказывается одной большой тюрьмой. А что этот город значит лично для вас?
— Нью-Йорк — это город без границ. Он меняется каждую секунду. Он удерживает в себе 16 миллионов людей. Здесь можно встретить любой оттенок кожи и разрез глаз, любой язык, на котором только разговаривают в мире. Если вдруг вы окажетесь здесь и заскучаете по чертовой Москве — просто отправляйтесь на Брайтон-бич. Если ты китаец, для тебя есть чайнатаун. И так далее. Я родился здесь, рос и снимал фильмы. С тех пор мы с Нью-Йорком проделали очень большой путь. Я начал в 16 лет. Просто брал с собой камеру и снимал все подряд. Как люди едят, сидят, курят, делают что угодно. Для меня это было что-то вроде страсти, и эта страсть изменила мою жизнь. Почему я выбрал именно кино? Черт его знает. Просто это было что-то, что у меня получалось. И, как мне казалось, получалось хорошо.
