Россия, которая останется после нас: от Прокудина-Горского до доктора Фауста из Перми

Документ на фоне эпохи

Документальное кино традиционно уступает во внимании кино игровому. Здесь не бывает супербюджетов и шквальных зрительских сборов. Как практически нет способов увидеть — да хотя бы даже узнать — о лучших образцах жанра. Между тем именно документалисты в последнее время раз за разом лучше всех справляются с задачей зафиксировать реальность. Вытащить из гущи событий их суть, объяснить нас нам самим. И оказывается, что правильно подобранное слово или герой может производить впечатление куда сильнее, чем любые спецэффекты или новости по федеральному каналу.

Документ на фоне эпохи
«Последний лимузин». Испытания готового образца, который так и не попал на Парад Победы.

 Цвет нации

Леонид Парфенов начинал издалека. Первой взмахнула крылом «Птица Гоголь» — та самая, что с помощью компьютерной графики превращала Пьяцца-дель-Пополо в Риме в профиль великого писателя. Фильм игривый до легкомыслия, но настолько же живой, яркий — пытающийся средствами телевидения угнаться за ироничностью и легкостью гоголевской строки. В «Зворыкине-муромце» — биографии изобретателя телевидения родом из Мурома — грань между игровым и документальным была еще тоньше. Парфенов-рассказчик все с той же восторженно-влюбленной улыбкой (то ли в своего героя, то ли в те чудеса, что выходят на экране) ходил внутри лампового телевизора, а Сергей Шакуров не просто прочитал текст с листа (как до этого Олег Табаков читал письма Гоголя), а сыграл судьбу Зворыкина. От эмиграции до долгой дороги домой. В последнем фильме, «Цвет нации», Парфенов рассказывает о пионере цветной фотографии, петербургском профессоре Сергее Прокудине-Горском. Фильм был готов еще в 2013-м — к 150-летию главного героя, но в эфир вышел в этом году. Премьера состоялась поздней ночью 12 июня, за несколько минут до окончания государственного праздника День России. И, учитывая содержание фильма, место и время выглядит вдвойне символично.

На заре своих научных исследований Прокудин-Горский первым запечатлел в цвете архитектуру Самарканда, в том числе знаменитую мечеть Биби Ханум. Через полгода после визита профессора, 8 октября 1907 года, в Самарканде случится очередное землетрясение и обрушит купол мечети. Понимая, что прежний облик выдающегося здания теперь остался только на цветной карточке, Прокудин-Горский затевает многолетнюю экспедицию, цель которой — сфотографировать все памятники культуры Российской империи. В «Цвете нации» тоже не обошлось без фокусов. Парфенов «оживляет» снимки столетней давности. Так же, играючи заходя в фоторамку, как сотни раз до этого — в телекадр. И все равно на фоне предыдущих фильмов этот кажется тише, скромнее. Но это только на первый взгляд. Овладев в совершенстве инструментарием, Парфенов использует теперь только то, что нужно истории, делая тем самым фильм более цельным — и более ценным. Автор снова и снова использует один прием: накладывает снимки Прокудина-Горского начала двадцатого века на те же самые пейзажи начала двадцать первого. И повсеместно видит одну и ту же картину: там, где раньше жизнь цвела сумасшедшими красками, нынче — пустота, бурьян, серость. Спасаясь от революции, Прокудин-Горский смог вывезти в эмиграцию только треть своих работ. Долгое время они лежали мертвым грузом в его парижской квартире. После Второй мировой войны, когда родственники профессора были уже не в силах самостоятельно обеспечивать сохранность коллекции, она была продана Библиотеке Конгресса США. Но и там несколько десятилетий смотрители понятия не имели, какое сокровище приобрели. Достоянием общественности бесценная коллекция стала только ближе к концу двадцатого века. При этом ни одна цветная пластина, оставленная Прокудиным-Горским на родине, не дожила до наших дней. Пропала и единственная в своем роде цветная кинохроника царской семьи.

Рассматривая фотографии Прокудина-Горского, Парфенов впервые отставляет в сторону свое фирменное жонглирование словами, вообще все эффектное. А в какой-то момент и вовсе переходит от поэтического эссе к публицистике. Прямо проговаривает: исчезли не просто деревни и красивые виды. Ушла в небытие целая страна. Не только забыты обычаи и сломлен уклад. Потеряна связь поколений. «Мы не от этих, — говорит Парфенов, кивая на стройный ряд памятников представителям самого цвета русской нации на эмигрантском кладбище в Париже. — Мы от советских».

У «Цвета нации» есть неожиданный близнец. Фильм Дарьи Хлесткиной «Последний лимузин». История угасания ЗИЛа. В кадре — сотрудники предприятия, которое когда-то по праву считалось гордостью советской промышленности, а нынче еле сводит концы с концами. И вдруг в самый критический момент на завод приходит заказ от Министерства обороны: изготовить три лимузина для Парада Победы в Москве. Лимузин — визитная карточка завода. И выполнить этот заказ для обескровленного персонала — дело чести. Выписывая с пенсии старых мастеров, делая в шесть рук то, что раньше делали в шестьдесят, инженеры и рабочие медленно, но верно движутся к цели. Когда готов первый автомобиль, из Минобороны приходит отказ. Кто-то там наверху передумал. Заказ сорвался. Последний лимузин так и остался последним. Завод вскоре вовсе закрыли. По одной из версий, на его территории расположится новый район Москвы. То есть ЗИЛ — не как завод, не как цеха и конвейер, а как памятник времени, образа жизни — просто исчезнет. Как заросли, развалились, сгинули целые деревни с открыток Прокудина-Горского. И пока там же, наверху, решают, что делать с освободившимся местом, на бывшем заводе, оставленном людьми, один за другим вспыхивают пожары.

Если продолжить мысль Парфенова, то окажется, что мы не только не «от этих», но и не от тех. Безжалостно, одним махом порвав когда-то с царской Россией, мы так же, без тени сомнения, отправили на переплавку Россию советскую. Ничего не задерживается в нашей памяти надолго. То, что еще вчера казалось вечным, — сегодня чуждое и далекое. А страна, какой она была, продолжает неумолимо уходить под землю. Вместе со всеми свидетелями своей истории.

Кардиополитика

«Последний лимузин», как и «Цвет нации», — фильмы итоговые, этапные. Их сила — в мастерстве распознать уходящую натуру и сноровке вовремя нажать на «запись». Интуиции, сравнимой с чутьем Прокудина-Горского, снимающего мечеть за несколько месяцев до того, как она разрушится от землетрясения. Но не менее ценны фильмы, фиксирующие реальность здесь и сейчас. Тем более что русская жизнь, судя по нескончаемому потоку новостей, еще не скоро исчерпает сюжеты для документальных драм.

Один из самых удачных примеров за последнее время — «Кровь» Алины Рудницкой, победившей на прошлом «Артдокфесте». Режиссер на протяжении часа с небольшим фиксирует жизнь мобильной бригады по переливанию крови. Это несколько женщин-медсестер плюс тщедушный старичок. В наличии белая «Газель», бесконечные общежития для ночевок, бесконечная же вереница россиян, для которых сдать кровь — не столько шаг в цивилизованное общество, сколько единственный путь в этих местах заработать 850 рублей, никого не обокрав. А также: случайные встречи, водка, пиво, несбывшиеся женские мечты — и кровь. Много крови. Которой все равно недостаточно. Черно-белый фильм, снятый на простую цифровую камеру, заставляет после просмотра шататься так, будто сам только что сдал пол-литра. В этом зловещем роуд-муви достаточно и драмы, и юмора, и лихой удали, и безнадеги. Заканчивается все успешно проведенным кесаревым и вечеринкой работников пунктов по приему крови. Впрочем, закончить документальный фильм о русской жизни невозможно (его, как и ремонт, можно только прекратить). Она шире любого фильма и больше любого хронометража. Вот и героини Алины Рудницкой, после того как фильм был закончен, попросту лишились своей работы.

На ту же тему, но с другой стороны, высказывается «Кардиополитика» Светланы Стрельниковой, участвовавшая в документальном конкурсе 36-го ММКФ. Здесь тоже в роли режиссера — женщина, а в кадре — кровь, операционная (только вместо кесарева — открытое сердце). А если быть точнее — все та же русская жизнь. Главный герой — кардиохирург Сергей Суханов. В начале 1990-х он на собственном примере доказал, что подвернувшимися возможностями можно воспользоваться не только себе в интерес, но и на благо людям. Открытый под его руководством Институт сердца в Перми быстро стал одним из лучших профильных медицинских учреждений не только в регионе, но и во всей стране. Это сделало из Суханова известного врача и влиятельную фигуру. Однако его влияния не хватает, чтобы реализовать строительство нового центра, уже федерального значения. Проект одобрен местными властями, стройка началась, но постоянно откладывается срок завершения. В самый критический момент ему предлагают взаимовыгодный обмен: ты становишься доверенным лицом Владимира Путина на президентских выборах 2012 года, а мы в случае успеха решаем проблему с федеральным центром. Дальше начинается классическая история доктора Фауста наших дней. Будучи фанатично преданным медицине, Суханов всю жизнь сторонился политики. Подписать договор с властью для него — все равно что переступить через себя. Но делает это не под давлением, а добровольно. Опять же ради самых благих целей. Но чем больше он участвует в агитации, тем сильнее входит во вкус. Самый яркий момент фильма — визит Владимира Путина в Пермь накануне выборов, чтобы в компании Вячеслава Фетисова посмотреть хоккейный матч. Камера ловит взгляд Суханова. Он здесь же, на трибунах. Отчаянно высматривает своего кандидата — глянет тот в его сторону или нет. Но тот так ни разу и не обернется. Новые обязанности, новая ответственность заставляют Суханова нервничать и курить еще больше обычного, но когда он добивается успеха (а его рейтинг влиятельности в регионе превышает рейтинг мэра и губернатора), на лице появляется довольная улыбка. В качестве трофея — тот самый федеральный медицинский центр.

«Кардиополитика» — точный документ своей эпохи. Не такой радикальный по форме и содержанию, как фильм «Срок» Александра Расторгуева, Павла Костомарова и Алексея Пивоварова — хроника поражения лидеров протестного движения 2011–2012 годов в Москве, ставящая под сомнение саму возможность перемен в русской жизни. Но достаточно тонкий и взвешенный, чтобы разглядеть нашу историю спустя сто лет. Историю, в которой документальные события так похожи на вымысел и наоборот. В которой справедливость относительна и недоступна, как горизонт, зато подлость и благородство, трусость и смелость всегда конкретны и видны как на ладони. И в которой каждый раз все забывается — и повторяется снова.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26577 от 21 июля 2014

Заголовок в газете: Документ на фоне эпохи

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру