Палочка Коха

Георгий ЯНС

Журналист. Живет в деревне. Деревня не глухая, так как по соседству располагаются президент и премьер-министр. Такое соседство заставляет автора всегда быть в форме, поэтому он много пишет.

Георгий ЯНС

- И что мы с этими козлами делать будем?

Очередное заседание предвыборного штаба в очередном провинциальном городе Энске на очередных выборах все с тем же извечным вопросом. Ничего не изменилось. Даже рингтон на моем мобильнике: «Выборы, выборы. Кандидаты – п…ры». Вопрос задал лидер местных «едроссов». Он удивлен и обеспокоен растущей популярностью «Другой партии». Удивлен? Он не понимает? Наша партия уже всех достала. Достала настолько, что у говна в проруби больше популярности. Хотя, какая разница? «Едро» тоже не тонет. Интересно, а может ли дурак, прикинуться дураком? Это я в раздумьях о местном лидере. Дурак прикинулся дураком. Ложно или истинно это рассуждение. Я погрузился в разгадку логической головоломки. Из логического забытья вывел привычный голос нашего «гения провокаций» Андрея Теплова.

- Завтра мы проведем акцию, которая офигенно ударит по имиджу «Другой партии». Им на том свете икаться будет.

Андрей не имел склонности к метафорическому складу речи. Из его уст словосочетание «тот свет» звучит как самая обыденная реальность, которая находится в шаговой доступности от каждого из нас. Все, мы там будем.

- В чем суть акции?

Поинтересовался местный лидер партии. Андрей, как всегда ответил уклончиво.

- Пока не могу доложить, так как некоторые детали уточняются.

- А во что выльется нам твоя акция?

Все-таки местный лидер не совсем дурак. Больше прикидывается.

- Все по смете, которая была утверждена на прошлом заседании штаба. Сущие копейки по сравнению с тем эффектом, который мы ожидаем от акции.

У Андрея «сущие копейки» заканчиваются после 200 тысяч рублей. С ним трудно не согласиться. Предвыборная «черная касса» составляет от 15 до 30 миллионов в зависимости от региона и уровня предвыборной борьбы. Меньше шансов у партии, больше денег у нас. Андрей умело «вешал лапшу» местным единороссам о том, что предвыборная ситуация очень сложная, но мы готовы ее выправить. Нужны деньги. Местные ругались, кряхтели, жмотились, но деньги давали, а мы их успешно осваивали. Поэтому их все время не хватало, потому что мы не кряхтели и не жмотились.

- Насть, ну как я тебе?

Я повернулся к Насте, которая еще лежала в постели. Сегодня нашлись причины, чтобы мне встать раньше. Мне предстоял скорбный день.

- Ой, а что ты во все черное вырядился, как монах?

Она тоненько хихикнула.

- Я тебя не спрашиваю, во что я вырядился. А спрашиваю, как я выгляжу. Впрочем, ты уже сказала. Как монах.

Я даже не знаю, обиделся на Настино замечание или нет. Ей показалось, что обиделся.

- Ванечка, ты хорошо выглядишь. Просто я тебя таким никогда не видела. Во всем черном. Вот у меня и вырвалось про монаха. Ты у меня, Ванечка самый лучший.

Настя соскочила с кровати, и бросилась мне на шею и нежно чмокнула в мочку уха.

- Ты самый лучший!

- А Костик?

Я не преминул ее уколоть. Неужели действительно обиделся? Или натура у меня такая, бить по слабому месту. Скорее всего, и то, и другое.

- Я вас никогда не сравниваю. Ты здесь самый лучший, а он там.

- И как он там?

Все-таки натура такая. Но вопрос был вполне уместен. Настя вчера вернулась из Пензы. Во время избирательной кампании нам оплачивали одну поездку на родину. Туда и обратно.

- Хорошо. У Костика, наконец, книгу издали.

Она достала труд Костика, который сама оплатила. Я пролистал книгу. Полиграфия говно. Страницы на склейке в мягкой обложке. Тираж – 300 экземпляров. И за это она проплатила 100 тысяч. Название меня добило. «Асимптотические методы нелинейной механики». Настя не заслужила, чтобы я ее продолжал расстраивать. Но деньги она выбросила на ветер.

- Я не силен в математике. А так нормально выглядит.

- Я тоже ничего не поняла. Но выглядит красиво. Скоро Костик засядет за докторскую диссертацию. Для этого нужно будет еще одну книгу издать.

Бедная Настя. Сколько же ей еще придется пахать на выборах. Может выборов не хватить. Закончатся выборы. Останется только один пожизненный «раб на галерах». На охрану его «рабства» встанет легион. Имя ему – нерушимый блок «партии власти» (нужное название подставить) и беспартийных. Будут отдельные «враги рейха», которые на жизнь зарабатывают шакальством у иностранных посольств. Но тут появляюсь я. Весь в черном, и враги рейха будут уничтожены.

- Так, куда ты так вырядился?

Настя вернулась к теме моего «черного» прикида.

- Я иду сегодня в морг.

- А туда-то зачем?

Даже у «гения провокации» бывают нездоровые фантазии на тему выборов. Я еще и сам не знал, какой треш ждет меня в морге. Поэтому ответил абсолютно честно. Это такая радость изредка давать честные ответы.

- Не знаю.

У морга сразу увидел Андрея, который рваными кругами нервно расхаживал вокруг здания. Я направился в сторону его круговых движений. Мы пересеклись с ним у входа в морг.

- Слушай, друг. Сценарий такой. Утром сотрудница морга обнаружила в здании склад агитационных материалов чуждой нам партии. Она сообщила директору, а тот позвонил в милицию.

- А менты, то есть полицейские же уже приехали.

Я показал, на стоящий у входа «УАЗИК».

- Это не те менты. Эти настоящие. Они случайно приехали. Наши скоро будут.

Разница между «настоящими» и «нашими» принципиальная. «Настоящим» не пробашляли денег. Поэтому они «настоящие». Но только для нас. Для кого-то других – они «наши».

- Твоя задача наделать до фига фоток, чтобы получился жуткий треш. Потом возьмешь интервью у «безутешной вдовы». Она в машине с Федором сидит. Сходи, потренируй ее пока. Время есть.

Я сел в машину. Поздоровался с Федором и вдовой. «Безутешной вдове» было лет 35.

- Черный платок есть?

- Есть.

Она вытащила из кармана черный кружевной платок.

- Надевайте.

- Зачем?

- Для того, чтобы в образ войти. Мы сейчас будем текст репетировать. Представляете, о чем будете говорить?

- Федор объяснил.

- Тогда поехали.

«Вдова» накинула платок и приготовилась говорить.

- Я пришла сюда проводить в последний путь своего дорогого мужа…

- Стоп. Так не пойдет. Так даже в дешевых сериалах не говорят.

- Я по-другому не умею.

Женщина потупилась, и начала теребить кончики платка.

- Я же тебя говорила Федя, что у меня не получится. Какое на фиг горе. Если бы мой козел помер, я бы прыгала от радости. Не получится у меня ничего печального сказать.

- Вер, мы тебе три штуки заплатили. Поэтому нечего сопли жевать «получится-не получится». Получится.

Федор был как всегда убедителен.

- Да, Вер, должно получиться. Просто вы должны понимать, что искусство требует жертв.

Более мягко, но так же убедительно я поддержал Федора.

- Я тебе сейчас наговорю текст. А тебе потом надо только повторить.

Я привычно перешел на «ты».

- Слово в слово я не запомню. Мне всегда тяжело давалось учить наизусть. В школе выше «тройки» никогда не ставили.

Печально и обреченно пожаловалась Вера.

- Наизусть и не надо. Ты можешь своими словами пересказать, что я тебе сейчас наговорю. Меньше патетики в словах, больше печали в глазах. Зритель увидит твои глаза и все поймет, как тебе горько не только от потери горячо любимого мужа, но и от того, что безнравственные и циничные политики, надругались над памятью мужа, отца, сына и брата. Поняла?

Вера неуверенно кивнула головой.

- Отлично. Начнем с печальных глаз. Представь себе, что тебя может очень сильно расстроить. Так расстроить, чтобы слезы на глазах навернулись.

- А что меня может расстроить? Я не знаю.

- А ты представь, что я у тебя три штуки заберу, если продолжишь выкобениваться.

Федор вновь убедителен.

-Как же отберешь? А кто тогда изображать вдову будет. Ты что ли?

Вера оказалась теткой не промах. Все у нее получится. Но пугнуть все-таки надо.

- Зачем так, Вера. Федор вполне может изобразить безутешного сына. Причем, бесплатно. На победу нашей партии мы работаем безвозмездно. Губим на вредной работе свое здоровье. Случайность, что мы еще сами не лежим в морге, оскверненном вражескими газетами. Так ведь, Федя?

С Федором мы знакомы давно, но он так и не научился распознавать, где я стебаюсь, а где говорю всерьез. Поэтому я полагал, что он, как обычно, неопределенно кивнет головой. Но Федор неожиданно разразился пространным в его понимании монологом.

- Вань, давай не будем про покойников. Меня уже только от одной мысли, что придется в морг заходить, уже блевать тянет. А ты еще такую фигню несешь про нас. Завязывай, давай, Вань. И так тошно.

- Все, Федор. Понял. Завязал. Про «едресню» ни слова. Вера начинаем репетировать. Ты же не хочешь, чтобы Федя облевал тебя.

Вера басовито хихикнула.

- У меня муж безо всякого морга блюет каждый день. Ты прикинь , спишь себе сладко. А этого козла рвать начинает на подушку.

- Вер, давай без этих физиологических подробностей из твоей семейной жизни. Будем репетировать текст.

«Я сегодня хороню мужа. Приехала с родными, чтобы забрать его тело»…

Двух прогонов оказалась достаточно. Вера неплохо освоила роль. Даже печаль в глазах появилась.

Я вышел из машины. Съемочная группа уже подъехала. Андрей что-то говорил ведущей, при этом энергично жестикулировал.

Подошел и поздоровался с телевизионщиками.

- Должен получиться треш, как в фильмах ужасах. Комментарий следователя нужно снять на фоне трупов, чтобы мурашки у зрителей пошли.

Андрей про треш мог говорить до бесконечности.

- Андрей, я боюсь покойников. Давай, Коля все отснимет в морге. А синхрон запишем на улице.

- Малыш, надо. Все должно быть очень достоверно. Хочешь я рядом с покойником лягу, и буду тебя успокаивать.

Я не сомневался, что он может это сделать. Человек без ограничителей.

- Тьфу, на тебя. Что хочешь, делай со мной, не пойду.

Девушка-ведущая стояла на своем.

- Андрей, не травмируй девушку. Я без проблем запишу синхрон. И тебе не надо будет обниматься с покойниками.

Я поспешил девушке на помощь. Иногда во мне пробуждается джентльменство.

- Ванечка, спасибо тебе.

- Я не знал ее имени. Поэтому скажу так. Девушка бросилась мне на шею от радости.

- О, кей, о, кей.

Согласился Андрей.

В любой профессии есть подвижники, фанаты цели. Все, что мешает достижению цели, отбрасывается или задвигается в дальний угол необязательных отношений: семья, друзья, увлечения. Они упрямы, упорны, и, безусловно, талантливы. Таких людей по определению немного, поэтому спрос на них превышает предложение.

Андрей относился именно к этому типу людей. У него есть жена и дочка. Но в кругу семьи он от силы проводил два-три месяца. Находясь не далеко от дома, практически не навещал семью. Ему было комфортнее в чужом городе, с чужими людьми. Со временем город и люди становились ему знакомыми и понятными. Его работа в избирательную кампанию делилась на два этапа. На первом этапе он занимался организационными и маркетинговыми делами: подбор команды, обозначение задач, знакомство с кандидатами, поиск врагов и союзников. Делал он эту работу качественно, но без огонька. Глаза не горели.

Но, когда наступал второй этап, Андрей преображался. Начиналась работа, которую он делал вдохновенно и талантливо. Дискредитация конкурентов. Провокации, фальшивки. Здесь во всей красе проявлялся его талант. Он никогда не скрывал, что ему все равно, на кого и против кого работать. Кто платит, тот и заказывает провокацию. Хорошо платили только «едроссы».

Он как-то в подпитии признался, что ему все равно, кого «мочить». Нравится этот человек ему или нет, без разницы. Эмоции тут неуместны. Поступил заказ, его надо просто качественно и профессионально исполнить. В некотором роде Андрей являлся подвижником. Ради решения задачи, он мог вложить свои деньги. Потом, конечно, они возвращались, но сам факт. Любой другой наемник так бы не поступил, Нет денег, нет заказа.

Поэт подбирает слова таким образом, чтобы была не только рифма, а получилась поэтическая строка. Андрей пишет сценарии, распределяет роли так , чтобы была не просто провокация, а сцена из жизни, которая своей жуткой достоверностью должна потрясти людей. Настолько потрясти, чтобы люди даже не раздумывали, за кого надо голосовать. Избирательный катарсис.

Андрей необычайно легко сходился с людьми. Он находил именно тех, кто готов предать, продать, злоупотребить служебным положением. Готовность подкреплялась определенным количеством денежных знаков. Я не помню случая, что бы кто-то отказался. Нет, были все-таки случаи, но другого плана. Клиент деньги брал, обещал сделать, но не сделал. Таких немного. Стандартный процент брака среди мерзавцев, у которых, как усы у таракана, шевелятся остатки совести.

Наконец, подъехали долгожданные полиционеры.

- «Наши» подъехали, - обрадованно произнес Антон. Он по-прежнему находился в творческом волнении. Похожее волнение, наверное, испытывает режиссер перед премьерой. Как примет публика его детище.

Из «Уазика» вышли «наши» полиционеры во главе с очень миловидной полиционершой . Возможно, она совсем и не миловидная. Но кто-то должен быть в полиции миловидным.

- Наш дознаватель. Ольга. Отличная девчонка. Она не хотела ехать. Говорила, что очень покойников боится.

- И сколько стоило тебе побороть ее страхи.

Я хитро улыбнулся.

- Нет, друг. Ничего такого. У нее муж мент. Только пятнадцать штук заплатил, и все.

Мы подошли к входу в морг.

- Друг, помни. Нам нужен треш. Офигительный треш. Я с вами не пойду. Не надо мне «светиться».

- Андрюш, не переживай. Все будет чики-чики.

Вместе с ментами и двумя понятыми прошли в морг и направились к тому месту, где по воле сценариста и режиссера Теплова должна была находиться агитационная литература наших политических врагов. Да, морг – зрелище не для слабонервных. Если бы даже не было покойников, он все равно бы производил удручающее впечатление. Полумрак от грязных ламп дневного освещения, выцветшие и облупленные стены, выщербленный пол. Низкие потолки завершали угнетающую картину.

На длинных столах в полном одиночестве лежали два трупа. Две бабушки. Одеты в домашние или больничные халаты. Одна лежала на боку, поджав ноги, и словно дремала. Поза другой – на спине, челюсть подвязана тряпкой – не вызывала никаких сомнений. Покойница.

Дошли до того места, что должно быть по сценарию складом. Под лестницей валялось порядка тридцати пачек газет. Я тщательно все отснял крупным планом, чтобы ни у кого не вызывало сомнений, кто в городе «враг народа». Теплов может быть спокоен. Треш получится супер.

Потом записал синхрон с полиционершой Ольгой. Она честно отработала свои пятнадцать тысяч, преодолев страх перед покойниками, сообщив дежурную информацию. «О результатах расследования говорить рано»… «Ведется следствие»…

На обратном пути из морга на столах уже лежали три покойника. Работник морга трудился над трупом мужчины, готовил в последний путь. Неожиданно накатила тошнота. Я поспешил на улицу за глотком воздуха. Не помогло. Значит, мне еще сохранились остатки стыда. Но не все сцены еще отыграны. Преодолев стыд и тошноту, продолжаю работу.

- Друг, ну, что все нормально. Треш получился?

Андрей встретил меня на выходе. Ему не терпелось узнать результат.

- Все нормально. Покойники были довольны.

- Слушай, сейчас свой комментарий даст заведующий моргом. Хороший дядька, но очень боится говорить.

- А дядька, во что нам обошелся?

- Тут действуют союзнические договоренности. Он – член ЛДПР. Мы им дали денег на газету, плюс триста тыщ наличкой на оргработу. И заведующему кинули «пятерку».

Заведующий отработал на «троечку». Если бы не фон, то, вообще, можно ставить «два. А фон был замечательным – образцы гробов. Очень напоминало автосалон, в котором выставлены машины разных ценовых категорий. У каждого образца гроба своя цена. Цена смерти. Дядечка с трудом произнес пару фраз. «Сотрудница мне сообщила»… «Я позвонил в полицию».. . Он явно нервничал. Наверное, первый раз участвует в предвыборном шоу. Ничего, со временем пообвыкнет. Не он первый, не он последний.

Лучше всех отработала Вера. Народ был в восторге. И печаль в глазах была. И правильные слова вспомнила. И концовка получилась хорошая: «Хранить газеты в морге – это верх циничного надругательства над памятью покойных». Я вспомнил бабушку, которая лежала на боку, поджав ноги, и словно дремала. Бедная бабушка. Прости меня, что я потревожил твою память. Я тебя попользую в очередном говносливе. Тебе уже все равно. Мне всегда все равно. А когда мы встретимся там, ты все скажешь, что обо мне думаешь. Не исключено, что мне будет стыдно.

- Андрей, когда нужна статья?

- Друг, завтра к обеду.

- О, кей. Тогда я дома поработаю.

- Договорились.

Мне не хотелось ехать в офис, а было острое желание выпить. Я подошел к Вере и тихонько шепнул ей.

- Поехали со мной, отметим твой дебют на телевидении.

Вера отреагировала моментально и без раздумий.

- Поехали.

- Федор, я забираю Веру.

- Да, забирай.

Мы сели в машину. В естественной обстановке и без черного платка она смотрелась естественно. Она выглядела на свои тридцать пять – тридцать семь лет. Красные прожилки на лице вполне соответствовали ее возрасту. Именно прожилки привлекли мое внимание. Мне хотелось сегодня напиться. Но не хотелось напиваться в одиночку.

- Напиться хочешь?

Вера легко угадало мое желание.

- Примерно так. Накопилось слишком много грязи. Баня уже не поможет.

- Неужели у меня такое уже лицо, что, как женщина, гожусь только в собутыльники?

Внешне она спросила вполне спокойно. Но женщина всегда остается женщиной. Я попытался смягчить ситуацию.

- Ты же замужем. А я замужним женщинам без их согласия не пристаю. Да и потом, может быть, я тебе не нравлюсь. Стал бы приставать, и получил бы от тебя отворот-поворот.

- Не получил бы. Я, что замужняя, что незамужняя. Мой козел ни на что не способен уже. Только права качать способен.

Я не ответил. Совсем неинтересно развивать тему про ее «козла».

- Что будешь есть-пить?

Спросил Веру, когда мы уселись за столиком.

- А ты?

Я традиционно коньячком.

- Я тогда тоже.

Коньяк и закуски принесли быстро.

- За знакомство при столь печальных обстоятельствах.

- Давай.

Вера протянула рюмку, чтобы чокнуться. Пить старалась аккуратно, но допила рюмку до конца.

- Слушай, все хочу тебя спросить. А что ты с таким мужем живешь? Выгнала бы его.

- Его выгонишь. Квартира его. Я даже там не прописана. А у родителей сестра с мужем живет. И Димка мой там. Не хочу, чтобы он жил в этом гадюшнике.

- Сыну сколько?

- Двенадцать.

- Так не может продолжаться до бесконечности.

- Не может. Вся надежда на мужа. Или где-нибудь по пьяни убьется, или просто подохнет. Он на учете в тубдиспансере состоит.

Вера говорила тусклым и безразличным голосом. Мы выпили еще по одной. Лицо Веры порозовело, и красные прожилки стали уже не так заметны. Сразу выпили по третьей. Вера мне уже показалась той женщиной, которую захотелось трахнуть.

- Мне надо отойти.

- Нет проблем.

Со спины и без верхней одежды Вера выглядела вполне привлекательно. Я «накатил» еще рюмку, чтобы укрепиться в своем желании.

- Выпьем?

Вера решительно взялась за графинчик и разлила коньяк по рюмкам.

- Еще закажем коньячку?

- У меня денег, кроме трех тысяч нет. Они мне нужны.

- Вер, как можешь так гнусно обо мне думать. Я еще не опустился до той стадии, чтобы пить за счет женщин. Так будем добавлять?

- Будем.

Заказали и выпили еще.

- Вер, у вас есть в городе гостиницы «на час»?

- Не знаю. А тебе зачем?

- Хочу продолжить банкет в интимной обстановке. Ты не против?

- Я не против. Я только «за», Ваня. Будет, что вспомнить. Провела время в койке с журналистом.

- И еще «с писателем».

Не мог не добавить я. Открыл ноутбук, и «пробил» гостиницы «на час». Есть. Целых шесть штук. В городе может отсутствовать канализация или горячая вода, но только не гостиница «на час». Уже через пять минут я договорился. Мы допили коньяк, я расплатился и отправились в гостиницу. На всякий случай по дороге купил коньяка и шоколадку. Вдруг придется добавлять.

Вошли в номер. Стандартный набор – душ, кровать, две тумбочки и телевизор.

- Класс.

Вера присела на кровать и начала подпрыгивать.

- Вань, я пойду в душ. У нас в доме уже недели не было горячей воды. Поплескаюсь немного.

Из полудремы меня вывела Вера. Она нависла надо мной, оперевшись руками о кровать. Влажные волосы накрыли мое лицо, а сосок груди уткнулся мне в губы.

- Ваня, я готова.

- Я тоже.

В пьяном сексе есть своя прелесть. При определенных обстоятельствах, если не напиваться постоянно, он может длиться бесконечно долго. Пьяная женщина позволяет себе выделывать такие вещи, какие вряд ли позволит в трезвом виде. Получилось и то, и другое. Через полчаса я откинулся от Веры на спину, и несколько минут пытался отдышаться. Возбуждение уходило куда-то в пятки. А вместе с ним исчезала и привлекательность рядом лежащей женщины.

Я через силу пододвинулся к Вере и поцеловал ее в щеку.

- Все было замечательно.

- Я сама не ожидала, что способна на такое.

- Ты на многое способна.

Я встал с постели. Пришла моя очередь поплескаться в душе.

Когда я вышел из душа, Вера лежала на боку, поджав ноги и, словно, спала. Нет, точно спала. Грудь поднималась и опускалась равномерно. Я понял, какую статью напишу о морге.

Я оделся, спустился к администратору и проплатил еще два часа пребывания в гостинице. Вернувшись в номер, присел на краешек постели и открыл бук. Сделал из бутылки хороший глоток коньяка, и отправился в полет своей извращенной творческой фантазии.

Писать закончил за час. Вера проснулась и с недоумением смотрела на меня.

- Ты чего делаешь?

- Пока ты спала, статью писал. Ты – моя муза.

- Это как еще?

- Ты вдохновила меня на написание гениальной статьи.

- А-а. Я долго спала?

Вере музой было быть неинтересно.

- Часа полтора.

- Класс.

Она сладко потянулась. И вновь стала привлекательной. Коньяк почти допил, пока писал статью.

- Выпьешь?

Я протянул остатки коньяка в бутылке.

- Давай.

Она одним глотком допила остатки коньяка. Я разделся и залез в постель. Через полчаса вылез. По второму разу пьяный секс уже не так привлекателен. Мы оделись, вышли из гостиницы, я дал Вере денег на такси.

- Все. Пока.

- Пока.

Утром я перечитал текст. На трезвую голову он мне показался идиотскими и кощунственным. Но ничего переделывать не стал. Написано и написано. Если, что в офисе поправлю. Закрыв файл, я отправил его Андрею.

- Слушай, друг. Классный текст получился. Особенно вот это место понравилось. Он стал зачитывать вслух.

«Ведь в морг поступают покойники, в том числе умершие от неустановленных инфекционных заболеваний. В морге лежала бабушка, которая умерла от туберкулеза. Несмотря на ужасающие последствия для жителей города, власти не могут остановить распространение заразных газет. Надо знать, что бациллы Коха, возбудители туберкулеза, выдерживают замораживание при температуре до -180°. В течение восьми дней, сохраняют жизнеспособность на одежде больного 3-4 месяца, на страницах книг и газет — до 6 месяцев».

- Про «палочку Коха» просто супер. Молодец, Ваня.

На какое-то мгновение я испытал чувство тщеславного удовлетворения. Потом стало стыдно, и резко захотелось похмелиться, чтобы заглушить фантомные боли остатков совести. Через полчаса вернулся в офис. Фантомные боли пропали.

- Вань, ты вчерашнюю Верку помнишь?

Федор выглядел взволнованным.

- Конечно. Столько репетировал с ней.

- Убили вчера. Муж убил.

- Пьяный что ли?

- Да, они оба пьяные были. Пришла домой пьяная, еще выпила с мужем. Потом слово за слово. Сцепились. Верка вроде за нож схватилась. Он нож-то выхватил у нее, и сам пырнул ее. То ли специально, то ли нарочно. Не знаю. Вот так.

Я пребывал в растерянности. Фантомные боли вернулись.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру