МХТ им. Чехова. Театральный двор. Час до открытия сезона. Из машины выходит стройный высокий красавец в элегантнейшем темном костюме Максим Матвеев — он первым приехал в театр.
— Ты что так рано? — спрашиваю его.
— Да у меня еще здесь встреча. Дел много.
Улыбается, рассказал, что снимается, живет на два города — Москву и Питер, а их сыну с Елизаветой Боярской уже 2 года и 5 месяцев.
Вообще, как я заметила, самое интересное на открытии сезона театра происходит даже не во время, не после, а до. Театр оживает, начинает дышать своими огромными легкими. Захожу в зал: сцена плотно закрыта занавесом с чайкой, а за ним уже стоит двухэтажная деревянная декорация премьерного спектакля «Трамвай «Желание» по Уильямсу — в главной роли Марина Зудина, но её пока не видно.
Поднимаюсь на четвертый этаж, где располагается важная театральная точка — буфет. Как утверждал драматург Островский, место артиста в буфете. Тем более что мхатовский — один из самых вкусных в Москве. В меню только вторых блюд с десяток, всегда свежие пирожки с разными начинками, про закуски вообще не говорю. Михаил, зав.производством:
— У нас за день проходит в среднем от 300 до 500 людей, работаем без выходных. Выходной у нас только один — 1 января.
— Ну, что-то новое в буфетной жизни ожидается?
— Только не делайте лучше, — так просят нас артисты. Мы действительно ничего делать нового не собираемся, будем держать марку.
— Какое самое популярное блюдо у мхатовцев?
— Не поверите — творожная запеканка с вишней. Не успеем сделать, как студенты или артисты врываются и спрашивают: «А запеканка осталась?»
Из буфета спускаюсь во двор аккурат в тот самый момент, когда в ворота въезжает большая черная машина и из неё появляется сам — Олег Табаков, ярко-синий костюм и красно-белый вязаный шарф.
— Спартаковцам куда идти? — спрашивает Олег Павлович и замирает под «обстрелом» множества фото- и телекамер. Мастер умеет работать с прессой, что только говорит об уважительном отношении к непростому журналистскому труду. По дороге в свой кабинет говорит мне:
— Ты же знаешь, что прошлый сезон для меня был самый тяжелый. Но ничего, преодолели. Через час будем открывать памятник купцу Алексееву (родовая фамилия Константина Станиславского) и интеллигенту Немировичу-Данченко. Будут стоять напротив, и смотреть, как живет их дело.
— Памятник действительно уникальный хотя бы потому, что вместе их никогда художники и скульпторы не ставили. Да и между собой у них были весьма сложные отношения — общались посредством переписки, хотя верой и правдой служили одному театру.
— Идея моя. Хотел всегда исправить эту историческую несправедливость: Немирович много лет существовал в тени этого высокого седого красавца с черными усами. Не только плечо подставлял Станиславскому, спиной закрывал его, но и пахал не меньше, а может, и больше. Не хочу ничью роль умалять — театральные люди всё знают. Ведь незадолго до смерти он пошел к властям и сказал им: «Надо открыть новую школу, она должна быть». И власть прогнулась, открыла школу-студию.
Через 15 минут после совещания со своими сотрудниками Табаков войдет в зал, и его артисты будут приветствовать стоя. За моей спиной Игорь Верник кричит: «Браво», кто-то свистит. Табаков принимает комические позы. А потом без перехода серьезно:
— Когда Иннокентий Михайлович Смоктуновский во время войны был немецко-фашистскими захватчиками взят в плен, а потом через какое-то время сбежал, его спрятала семья хохлов и хранила. Так что остается нам понять одно — трагедия человека, когда люди безответственно правящие страной, довели людей до озверения. Но, несмотря на все последние беды, я хочу поздравить всех со 117-м сезоном Художественного театра.
Так долго театры не живут, а МХТ, общедоступный (как называли его) старается остаться Художественным. Начиная с 1917 года времена для театра были неблагоприятные — революция, другая революция, две войны, но… Театр вышел живой из всех бед. И главный урок — не впадать в уныние, идти вперед и оставаться верным традициям Художественного, как завещали отцы-основатели.
Дальше Табаков переходит к планам — они колоссальные: десять спектаклей за сезон на трех сценах, пять из них — на основной. Среди режиссеров Роман Феодори («Трамвай «Желание»), Александр Молочников («19.14» Кабаре), Марина Брусникина («Деревня дураков»), Адольф Шапиро («Мефисто»), Александр Огарев («Правда — хорошо, а счастье лучше»), Виктор Рыжаков («На дне»), Константин Богомолов. Кстати, последний (Табаков называет его «наш ньюсмейкер») будет ставить «Гамлета» и для Табакова «Юбилей». Но не рассказ Чехова, а английскую пьесу «Юбилей ювелира».
Пять минут уходит на поздравления юбиляров — три человека и представление новобранцев МХТ — их с десяток (барышни в длинных почти вечерних платьях).
А ровно в три часа началась церемония открытия уникального памятника работы скульптора и архитектора Алексея Морозова. Статуарная группа выполнена в бронзе, имеет рост в полторы натуры, а постамент выполнен из серого финского гранита. В общем, высота памятника с постаментом — 5,2 метра, высота фигур — 2,9 и 2,6. Как известно, Немирович ростом был намного меньше Станиславского, но в памятнике эту разницу решили несколько подкорректировать. Станиславский и Немирович с большим портретным сходством стоят рядом, а внизу стелы располагается доска с неожиданной надписью на латыни — это начало монолога Нины Заречной из пьесы Чехова «Чайка» — «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени…» Вот так — всем дань отдал Табаков: и паре великих основателей Художественного, и его великому автору Антону Чехову. Памятник вместе с худруком театра открывали Валентина Матвиенко, Сергей Капков и внучка Станиславского Ольга Ивановна, уже немолодая, седая женщина, приехавшая из Франции. Остается только добавить, что скульптуру отливали в Италии, в городе Пьетрасанта, который считается мировой столицей бронзолитейного производства. Гранитный постамент создан в Вероне.
