Выступление Кончаловский начал с извинений: в последнее время он читает столько лекций, что перепутал тему и подготовился к другой речи - не о культуре цивилизаций, а о «театральном театре и кинематографичном кинематографе». Но заметил, что возраст и жизненный опыт уже позволяют ему и так занять внимание публики.
Вспомнив, что Европа уважает закон и любит дискутировать (поскольку вышла из греческой философии и римского права), а Россия не терпит инакомыслия, Кончаловский уточнил: тем не менее, у нас общность христианских ценностей, и «мы приговорены быть вместе».
– В России всегда больше половины населения жили в чрезвычайно суровых условиях – в нищете, с точки зрения европейцев, – констатировал режиссер. – Хотя и европейцы нищету испытали, достаточно посмотреть картины неореалистов. Мы развиваемся иначе и развиваемся гораздо медленнее. Я бы сказал, что мы живем где-то в эпоху Флорентийской республики: Медичи тоже жили по понятиям, и каждый человек, который обладал какими-то деньгами, шел в политику. У нас еще никогда не было буржуазии и буржуазной революции, так как буржуазия - это не потребительская корзина (машина и дорогие часы), а, прежде всего, политическая независимость, которая обеспечивается собственными финансами. В России всегда «царь разрешал». Но эта разница менталитетов не свидетельствует, что кто-то хуже, кто-то лучше. Когда-то Олдос Хаксли сказал: Европа едет к пропасти на «Роллс-Ройсе», а Россия в трамвае. Поэтому мы запоздали, слава Богу. Мы видим на примере съеденной постмодернизмом культуры, как далеко может зайти борьба за новизну. Но мы стараемся изо всех сил не отставать: у нас тоже появляются какие-то конструкции из какашек, проволочек, которые мы называем концептуальным искусством. Бедный художник свои гениталии прибивает гвоздем к Красной площади…
Себя самого Кончаловский назвал «русским европейцем». По словам режиссера, снимая первые картины, он находился под большим влиянием итальянского кинематографа, особенно Росселини и де Сико, которые потрясли его необычайным подъемом веры и гуманизма среди разрухи послевоенной Италии. Именно их примеру последовал Кончаловский, когда решил запустить в кадр в «Асе Клячиной» не профессиональных артистов, а простых деревенских людей. А, в конечном итоге, «совсем уже обнаглел и снял почтальона Тряпицына не только без артистов, но и без сценария». «Удивительно, что получилось кино, а могло ведь и не получиться», - признался режиссер.
Волей случая однажды Кончаловскому пришлось подменить своего итальянского кумира на съемочной площадке. В 1969-м Витторио Де Сика снимал фильм «Подсолнухи» об итальянской женщине (Софи Лорен), которая разыскивает в России любимого (Марчелло Мастроянни), пропавшего во время Второй Мировой войны.
- Ко мне в Москве подошел продюсер Дино Де Лаурентис и сказал: «Де Сика не хочет снимать в России. Во-первых, здесь очень холодно, а потом он проиграл много денег в Монте-Карло, и ему надо вернуться отыгрываться. Ты говорят, немного знаешь по-английски, по-французски, молодой. Ты должен снять отступление итальянских войск с Мастроянни». Я сделал оригинальные раскадровки, все смонтировал, отдал. Когда картину привезли в Дом кино, созвал всех друзей. И тут оказалось, что из всех моих эпизодов Де Сика оставил один единственный кадр - красное знамя. Я был страшно разочарован, и долго не мог прийти в себя. Но, как теперь понимаю, я снимал совсем в другой стилистике. Де Сика - режиссер божественной простоты… И еще меня потряс своим профессионализмом Мастроянни. У него тогда был роман с Фэй Данауэй после фильма «Место для любовников». Наша съемочная группа жила в гостинице в Калинине, и полночи Мастроянни через советскую телефонную станцию разговаривал с Америкой, и попивал «Столичную». В семь утра все на площадке, Мастроянни лежит спит в машине. Я спрашиваю: «А когда он будет играть?» «-Он готов, только скажите!» Мастроянни выходит: «Что делать?» «- Плакать, Марчелло». «-Я готов!» (Тут Кончаловский показывает, как сонный актер, не отрывая сложенных лодочкой рук от щеки, начинает мучительно стонать.) «Снято!» Мастроянни опять уходит спать.
Подводя итог первой встречи, посол Италии Чезаре Мария Рагальини подчеркнул, что кинематограф - очень сильный двигатель диалога России и Италии: кино помогало нам лучше узнавать друг друга, когда отношения между странами были не самыми активными. В начале весны 2015 года в Москве пройдет фестиваль «Из Венеции в Москву», где представят лучшие итальянские фильмы последнего Венецианского кинофестиваля, а затем в ряде российских городов покажут главные итальянские ленты 2014 года в рамках фестиваля Nice. Хотелось бы, чтобы наши отношения не свелись только к киноэкрану.
