Рассказы Панкевич демонстрируют дно русской жизни в виде неприглядном и неприкрытом настолько, что в него легко верится. Ну не может такой объем ужаса быть ложью. Как предают молодых цыганок, чем женщин заставляют мыть пол в пресс-хате, что делать с сыном-наркоманом, которого растила, выйдя из тюрьмы, как обманывают любовники, как кидать барыг, что бывает с теми, кто ест хлеб из помойки, — эти и другие «упоительные» истории в романе Марии Панкевич.
Конечно, русская литературная традиция переполнена тюремной прозой, но обычно фактура казематов служит фоном для идей, исканий, гуманистического пафоса. У Панкевич все честнее — ад и есть идея. Идея и основная среда существования миллионов людей. Миллионов женщин.
Героини романа владеют неким секретом, позволяющим им находиться в этом аду вне зависимости от того, в тюрьме ли они. Это особый тип измененной личности — бедовый, лихой, — те, кто уже не может жить без того, чтоб ходить по грани и падать с нее. Именно поэтому все отсидевшие рано или поздно возвращаются на зону — они знают, что такое есть жизнь большой ложкой, до конца, упираясь в границы дозволенного и переходя их, почти не замечая.
Ведь, казалось бы, вышла из тюрьмы, живи с мужем, тихо работай, воспитывай детей. Но нет, нужно непременно к барыгам, нужно колоться, кидать, воровать, убить мужа, сдать детей в опеку и уехать, откуда пришла. И все весело, бодро, с песней, с косметикой. Потому что иначе нельзя, иначе жизнь не идет, тормозит, спотыкается.
Панкевич талантливо вывела галерею образов женщин, живущих стремительно, отчаянно и до смерти. Всегда безвременно. Роман логическим и неизбежным образом заканчивается исповедью и девяностым псалмом. Это единственный видимый, но не универсальный и не гарантированный выход. Успокоения нет, потому что через новеллы, из которых составлен роман, сквозит что-то огромное и непреодолимое — русский ад. Женская тюрьма — русский ад, женская доля — русский ад. И вся жизнь к нему тяготеющая.
Но даже в такой жизни, как и в жизни вообще, есть гормон радости — это компенсаторное свойство психики, организма — выбрасывать этот гормон, чтоб не сойти с ума и не опухнуть. Женщины в тюрьмах делятся такими воспоминаниями из детства: «Следующим летом случилось чудо — нам через забор подбросили белую ангорскую котеечку, прелесть какую хорошенькую, и мне разрешили ее забрать с собой в город! Я была так невелика и глупа, что окрестила ее Снежинкой».
Белой котеечки, понятно, давно нет, она растворилась в окружающем ужасе. Но осталась как фигура сознания, как гормон радости — то, что и двигает человеческую жизнь вопреки всему.
