Открывал фестиваль так называемый театр тела - поставленная на сцене мюнхенского «Резиденцтеатра» Габриэлой Карризо «Земля» в исполнении бельгийской танцевальной группы Peeping Tom. Тела танцуют, разыгрывают бытовые сцены, корчатся в траве. На сцене - словно гигантский макет хуторка, европейской деревеньки с игрушечными домиками и собором. Они утопают в изумрудной траве. Подобно великанам и великаншам появляются в этом сказочном миниатюрном мирке актеры — взрослые и дети, балансирующие на грани цирка и пантомимы. Реплики звучат специфические: «Я не знаю, что произошло. Я работал в траве. Возможно, это из-за травы», «Смерть - это работа». А некто Пауль красиво мычит, почти как корова. Звук идет изнутри, из самой глубины. И это делает других героев счастливыми хоть на мгновенье. Даются рекомендации по разделке туши косули: «Начинаешь снимать шкуру с грудной клетки, отрезаешь желудок и толстую кишку...». В какой-то момент из допотопного радиоприемника польются звуки советской попсы. Абсурд на траве как нельзя лучше передает безумие наших дней.
Впервые к нам приехал знаменитый в Европе Хорватский Национальный театр имени Ивана Зайца во главе с Оливером Фрличем. В полуторачасовом «Гамлете» лучшей оказалась единственная актриса в сонме мужчин — рыжеволосая Нина Виолич. Она и Гертруда, и Офелия одновременно. Ее Гертруда прекрасна, а Офелия не убедительна. В золотых сапожках она уляжется трупом на погребальный стол, за которым только что поминали отца Гамлета. Зрители в опасном приближении к актерам. Сидящие в первом ряду, чувствуют себя приглашенными на поминки. Могильщик откроет пластиковый контейнер для продуктов, наполненный землей, присыпет ею крошечный скелетик. Вот во что превратился бедный Йорик. Поживший Гамлет Крежимира Микича - в фартуке и напоминает мясника или же — сапожника, который будет точить золотые сапожки Офелии. На том же столе Гамлету натуралистично перережет глотку собственная мамаша, зальет кровушкой утонченное лицо сына, почти ровесника. Время не родит героев. И даже если обнаружится их подобие — тут же прикончат. Оливер Фрлич и самому постоянно угрожают расправой, против него выступает церковь. 5 августа в День освобождения Хорватии Оливера и его актеров чуть не растерзала агрессивная толпа. Спасло вмешательство полиции. В своих политических спектаклях он смело говорит на темы межнациональных отношений, все еще болезненные в бывшей Югославии.
Перед спектаклем «Много шума из ничего» испанский режиссер Давид Эспиноза предупреждает: «То, что вы увидите, не одноименная пьеса Шекспира, а все его пьесы. Но не бойтесь, вам не придется сидеть здесь вечность. Мы попытаемся показать все пьесы одновременно. Это такая сборная солянка, выдержки из всех пьес». Основой послужила книжка «Все пьесы Шекспира в один присест». Перед спектакля нам покажут крохотный томик чуть больше спичечного коробка, купленный в театре «Глобус». Под одной обложкой - все собрание Шекспира, выжимки для беглого знакомства с классиком. Ходовой товар в туристических местах. В Боярских Палатах СТД установили стол, заставленный множеством ненужных вещиц. Свои замыслы Эспиноза реализует в его пределах, манипулирует крошечными фигурками, сувенирной продукцией, детскими игрушками. Ему достаточно маленькой кинокамеры, фонарика, магнитофона, чтобы на стене появился театр теней, видео про народец, набившийся на столе. Несколько монологов из «Макбета», «Генриха V» и «Ричарда III» прозвучат на английском языке. Роскошь театру не нужна, достаточно аскетичного набора, чтобы донести свою мысль — таков манифест Эспинозы, протестующего против буржуазного театра.
В российской части программы состоялся перформанс «Интериоризация III» Веры Мартыновой и Алексея Коханова. Слово, вынесенное в название, переводится с латыни как «внутренний», а в психологии означает преобразование внешних действий во внутреннее состояние бессознательного. По мере представления лица его участников становились все более одухотворенными. Задействованы в нем случайные люди с улицы. За 10 дней до представления с ними велась работа. Наличие вокальной подготовки не стало определяющим, хотя, как минимум у одной исполнительницы она была. Ее в красном платье и выставили на лестнице музея, где и проходило действо. Авторы проекта попытались извлечь голос как таковой, выпустить его на волю. А исполнители бродили среди зрителей как сомнамбулы — издавали звуки, мычали, организовывались в группы. Завершился эксперимент всеобщим валянием на полу. Естественной декорацией послужили работы знаменитой художницы Луиз Буржуа — гигантское зеркало, в котором отражается название работы «Завладел ли день ночью или ночь завладел днем?», одна из ее клеток с голубыми шарами из стекла и деревянными, символизирующими мужское и женское начало. В перформансе мужское практически отсутствовало. Активность проявили, как водится, девушки.
