С порога оказываешься на дискотеке. Такой музыки больше нигде не услышать — ее специально для выставки создала композитор Ираида Юсупова. Ребятишки отплясывают под нее с львом и пантерой, пытаются в прыжке поймать птиц. Компьютерная анимация позволяет даже гладить животных. На удивление родителям, привыкшим начинать поход в музей с чтения правил поведения, детям здесь позволено все. Никаких ограничений! Вдруг мелодию сменяет проникновенная речь — это Александр Филиппенко, который стал голосом музея. Артист комментирует фильм про яркие страницы жизни и творчества Зверева. Следующая лента с фотографиями, которые никогда не экспонировались, переносит нас в Московский зоопарк 50-х годов.
Тогда художник постоянно совершал набеги в зоопарк. Брал животных на карандаш. Зависал почти у каждой клетки и каждой клеткой своего тела чувствовал зверей. Он говорил: «Художник хочет быть свидетелем дел животного и растительного мира. Ему интересно. Он переживает. Его чувствительность переходит границы». При этом Зверев не знал, что такое границы. Отказывался понимать. Рамка? Так рамка у картины. Край? Край у бумаги. Линия? Линия у карандаша. Черта? Это черта характера. Зверев вообще не знал меры, пропадая в зоопарке целыми днями. Жалел, что нельзя работать ночью.
Больше всего он любил слонов. Теперь у него их целых три. Первый живет в зоопарке (девочка-красавица по имени Киприда). Второй стоит во дворе музея. Третьему пришлось забраться аж на третий этаж, потому что первый занят. Здесь блистает лань. В волшебную клетку она выпрыгнула с листа Зверева. Художница Катя Филиппова сквозь органическое стекло решила усилить прозрачность рисунка, преломила его линию в стразах, придала работе кристальный объем. Остальные животные прячутся выше.
На втором этаже — словно на пленэре: звери глядят с мольбертов-деревьев, прорастает трава, поют птицы, голубые стены напоминают небо. В зоологических атласах все в застывших позах. Зверевские рисунки — полная им противоположность: они построены на ракурсах, энергии движения и смене акцентов. Животные на его бумаге раскрепощены. Ему хватало нескольких секунд — и лис вырывался из-под грифеля. Вот спит лев. Он проспал свой сеанс. Даже не знает, что его нарисовали. Но так бывало редко. Обычно звери позировали художнику, никогда не отказывали в ракурсах, движениях. И он уважал их, не мучил. Беглое касание карандаша — и журавль уже мнется на тонких ножках в блокноте. Таких блокнотов были сотни. Художник штриховал реальность, колдовал. Кажется, звери принимали его за своего и всегда подавали лапу…
В одной из басен Леонардо да Винчи, которого Зверев выбрал себе в учителя, обезьянка приняла пантеру за львицу. Но мать наставляет ее: «Ты приглядись к окраске ее шкуры. Вся словно усыпана черными розочками. И действительно, издалека казалось, что среди пожелтевшей от жары травы вдруг расцвели дивные махровые цветы. Пантера знает, сколь она привлекательна, и пользуется своей красотой как приманкой». Такова она у Зверева — даже не обращает внимания на птиц. Здесь целая галерея пернатых образов. Лебеди, аист, ворона, написанные углем, легки и артистичны. Пастельные скворцы хулиганят, задорно запевают и скачут по веткам.
Помимо графики у Зверева есть акварели. Вот в бирюзовых кустах грустит спаниель Патрик, которого художник нарисовал для Полины Лобачевской (арт-куратор музея). Она спросила автора, почему собака изображена под шиповником. Зверев сказал: «Потом поймешь». Спустя год Лобачевская похоронила Патрика, приехала к нему на могилу — и увидела над ней куст шиповника. Тогда и поняла предсказание. Зверев рисовал не только собак, но и котов. Как Булгаков, любил превращать их в альтер-эго человека. Остро чувствовал противоречивость и неоднородность любых звериных образов: кошки у него могут быть мягкими, ласковыми, а могут гулять сами по себе, царапая углами геометрических форм.
Художник всегда творил что вздумается и другим не препятствовал. Поэтому на третьем этаже — полная вольница. В гостях у Зверева — носорог и черепаха Дмитрия Плавинского. Рядом — силуэтные скульптуры слона, кошки, кота и лани: экспрессивные, не статичные, с подвижными линиями. Марина Белова и Алексей Политов сделали их по мотивам рисунков Зверева. Работы имеют три жизни: пластическую, теневую и виртуальную. До последней можно «дотронуться» только в очках, которые настроены на 3D-формат. Гасят свет и включают видеоролик. Звери летят на зрителей вихрем. Приходится уворачиваться, чтобы кошка не царапнула когтем, а слон не задел хоботом. Фух, пролетели за спины! Оборачиваемся — а ловкие существа уже проворно забрались в металл.
— В создании компьютерной анимации мы использовали реальные съемки зверей, — говорит медиахудожник музея Александр Долгин. — А графику перевели в анимацию с помощью нестандартного панорамного формата. Проекция представляет животных в отношении 1:3. Работы Зверева выполнены на высоком художественном уровне, поэтому нам удалось достигнуть высокой четкости изображения.
Такой зоопарк у Зверева! Он построен на диалоге искусств и традиций, прошлого и настоящего. Здесь нет рвов и решеток, жестко очерчивающих музейную территорию. Здесь свободно разгуливают звери нового поколения. Они выросли в музее. Но они не пустышки. У каждого из них есть душа, которую пробудили художники.
