Непризнанный в официальных кругах, скитавшийся без жилья и денег, переживший унижения и падения, он оставил галерею светлых женских образов. Как это возможно в послевоенное время? Когда овдовевшая работница (вчерашняя крестьянка) одна тянула трудовую лямку на производстве и дома, поднимая страну, детей. Такова была доля матери художника. Вопреки серым будням возникли женщины Зверева — аристократичные, изысканные с томными взглядами.
На выставке их 55. Большая часть — в графике — разместилась на первом этаже. При разнообразии техник (тушь, гуашь, сангина) все графические работы Зверева — это цепкость взгляда и виртуозность линии. Эскизность и нарочитая незаконченность не мешают назвать портреты цельными образами. Молодежь причисляет эти рисунки, сделанные мгновенно, к жанру селфи. Как и с какой скоростью писал их Зверев, в видеоролике показал медиахудожник Александр Долгин.
На второй этаж поднимаются стеклянным лифтом или лестницей, которая заставлена горшками орхидей (когда потеплеет, цветы украсят открытую веранду музея). Здесь барышни в цвете перекликаются с мировыми шедеврами прошлых веков. Разгадать параллели помогают экраны, где всплывают картины в качестве подсказок.
Уцелевшие после пожара римские лица с выразительными глазами, почти что погребальные маски, похожи на фаюмские портреты III века. Дальше по хронологии — Ренессанс. Итальянка Рона и Александра Бахмутская напоминают моделей любимых художников Зверева: Леонардо, Рембрандта и Веласкеса. Но ближе всего нашему мастеру импрессионисты. Легкими и свободными мазками он изображает моделей, прямо как Ренуар и Ван Гог. Модерн с заостренными лицами тоже не прошел мимо него. Вслед за Врубелем, Климтом и Модильяни Зверев собирал свои женские образы из сотни аляповатых пятен.
Он не подражал, не копировал и не заимствовал. Листал эпоху за эпохой, по наитию проходил мировую историю искусств и создавал собственную — зверевскую. «В нем Рембрандт сидит дуется, Малевич спит слезой. В нем Рафаэль балуется со зверскою Аззой» — Зверев о себе. Он серьезно изучал историю искусства, это доказывает его поэма «О живописи», отрывок из которой периодически всплывает на экране.
— К открытию выставки я выпустил авторские футболки и платки с красавицами Зверева, — говорит дизайнер Игорь Чапурин. — Он всегда был для меня персонажем мировой арт-сцены, чье наследие стимулирует на поиск нового. Мы незнакомы, но очень близки. Я, как и Зверев, выворачиваю женский внутренний мир наизнанку. У него он красочен и эмоционален. Это достигается за счет света, графики и глаз. Взгляды его героинь — средоточие мыслей и чувств. Они будоражат.
Последний этаж начинается со знаменитой фразы «Садись, детуля, я тебя увековечу!». Здесь собрали портреты тех, кто помнит об этих перформансах. Вот Алики Костаки, в которую был влюблен художник. В момент написания портрета он просил ее руки у отца, коллекционера Георгия Костаки. Неоднократно Зверев писал подругу, а теперь куратора музея Полину Лобачевскую.
— Полина Ивановна, каково быть увековеченной Зверевым?
— Нормально. Никаких особых ощущений у меня нет. Он написал с десяток моих портретов, но у меня сохранилось только несколько. Зверев легко писал, и работы легко раздаривались. В тот момент я не представляла их художественной ценности, зато сейчас осознала. Мы выстраиваем в музее его историю, поэтому мое общение с художником продолжается. В этом смысле я обременена титулом увековеченной. (Смеется.)
Показывают фильм про яркие страницы жизни и творчества Зверева с озвучкой Александра Филиппенко. Гости в восторге. Довольные делают селфи в специально отведенном для этого кресле. В общем, музей Зверева в очередной раз сделал качественный проект, господа.
