— Джоди, подсчитано, что женщины сняли всего 9 процентов всех фильмов в прошлом году, и Американское федеральное агентство даже проверяет обвинения в дискриминации женщин-режиссеров в Голливуде. Многие актрисы — например оскароносная Дженнифер Лоуренс — жалуются на разницу в оплате женщин и мужчин в кино. Только в одном из блокбастеров этого года женщина играет главную роль. Так что же происходит в Голливуде?
— Я в киноиндустрии уже 50 лет. В молодости я видела женщин только в качестве ассистенток по проверке сценария, гримерш и коллег-актрис, исполнявших роли моих мамочек. В то время на съемочных площадках было полно депрессивных мужчин с проблемами. Все изменилось, когда на съемочные площадки допустили женщин. Женщины привели своих дочерей, сыновей. Атмосфера стала более семейной. Единственное, что не изменилось, это режиссура фильмов для массовой публики. Позитивные сдвиги идут очень медленно, особенно на крупных киностудиях, где снимают блокбастеры. В европейских странах всегда были и есть женщины-режиссеры. Только Америка оказалась последней в этой магистральной тенденции.
— Может, мужчины просто боятся потерять свою работу, если массово допустят женщин в большое кино?
— Да, руководство студий просто боится, вот и все. Думаю, настоящий период в истории Голливуда — самый негативный в отношении готовности рисковать. Подобные периоды были и раньше, но сейчас так много изменилось с точки зрения экономики, технологий и организации студий, что женщины попали в категорию наибольшего риска. Нынче в Голливуде снимают дорогостоящие киносериалы-боевики и так называемые опорки (высокобюджетные фильмы, доходы от которых компенсируют кинокомпании затраты на менее прибыльные фильмы. — Прим. авт.). И это плохо для женщин, потому что больше не снимаются романтические комедии или среднебюджетные драмы, в которых были задействованы женщины-режиссеры. Еще одна трудность в том, что зрительницы продолжают покупать билеты, чтобы увидеть всех этих прекрасных мужчин-героев в кино. Однако многое можно изменить. Каждый фильм — это как новое изобретение. Мы не обувная фабрика, которая годами выпускает одни и те же туфли. Правила должны поменяться. Диалоги должны стать максимально сложными, чтобы реально затрагивать насущные проблемы. А этих проблем очень много.
— Что именно вы бы хотели поменять как режиссер?
— Сейчас студии делают огромную ставку на новые технологии и арт-формы, направляя основные ресурсы на широкоформатные проекты про супергероев с массой спецэффектов. Это похоже на ставки в казино, но это опасная игра для всех. Никто не знает, будет ли такой фильм успешен в прокате. При этом подобные ленты изменяют привычки людей, которые ходят в кинотеатры. Сейчас они видят один тип фильмов, к которому привыкают, и уже не ожидают ничего другого. Все остальные виды фильмов отодвигаются на задний план. Честно, не знаю, к чему это приведет. Может, все будет хорошо.
— Что это значит для вас? Ведь вы снимаете такие фильмы, которые больше никто не делает?
— Нужно быть максимально гибким. Нужно доносить свои истории до зрителей посредством любых технологий. Если вы можете делать это на большом экране — здорово. С помощью смартфонов — отлично. Вы идете в ногу со временем, приспосабливаетесь к происходящему, и ваш продукт имеет ценность для потребителя.
— Вернемся к вашей карьере. Вы стали актрисой в три года. Когда вы поняли, что можно сделать карьеру по другую сторону камеры — снимая фильмы? Что привлекло вас в этой профессии? У вас ведь не было примеров женщин, занимающихся этим делом?
— Да, я не знала никаких женщин-режиссеров. Но я знала одного актера, который стал режиссером, и почувствовала, что мне тоже хочется этим заниматься. Меня вырастила мать-одиночка, и хотя мне всегда говорили, что женщин-режиссеров очень мало, я решила стать одной из них. У меня были свои причины, и я этого добилась.
— Весьма удивительно, что вы снялись только у одной женщины-режиссера — Мэри Ламберт в фильме «Сиеста» в 1987 году. Что вас привлекло в этом проекте: то, что вы будете работать с женщиной, или материал?
— Когда ты совсем молода, то сначала знакомишься со сценарием, а потом смотришь, кто будет режиссером. Я не пыталась избегать режиссеров-женщин, все зависело от сценария. Я снялась в фильме у Мэри, и это был чудесный опыт. У Мэри очень сильное зрительное восприятие, что ощущалось на протяжении всего кинопроцесса. Она была очень опытным режиссером и сняла к тому времени массу видео. И еще… мне было тогда 23–24 года, я плохо себя вела и кто-то должен был заставить меня поменять поведение на съемочной площадке.
— Что вы сделали?
— Этого я вам не скажу, но Мари отвела меня в сторону, как сделал бы хороший родитель, и сказала: «Ты не можешь так себя вести, это неуважительно, ты заставляешь ждать много людей». Это было очень неприятно. В том возрасте я ее реально услышала, больше я так никогда не поступала и была всегда благодарна, что режиссер поговорила со мной как с человеком. В моей жизни были и другие режиссеры, уже мужчины, которые так же тонко чувствовали меня и вели себя как родители. Но самое эффективное воспитание обеспечивают режиссеры-женщины.
— Хороший режиссер может одновременно выступать в роли хорошего родителя?
— Да, думаю, это так. Речь идет о стиле руководства. Наши лидерские качества перенимаются у матерей и зависят от воспитания, культуры, от того, в какую школу мы ходили. Поэтому у женщин другой стиль руководства, зависящий от происхождения и воспитания. Иногда я привожу людей в замешательство, будучи очень прямой в общении. Не терплю, когда на меня наезжают, сама могу на кого хотите наехать. Когда люди задирают кого-то, то ожидают ответного удара или страха перед ними. Не в моем характере делать ни то, ни другое. И это приводит людей в замешательство.
— Но если так себя ведет мужчина, это не приводит к замешательству. Мы все время видим, что мужчины прямо говорят что хотят — и люди слушают и следуют их указаниям. Но у женщин это не проходит.
— Вот именно. Далее наступает момент, когда люди на площадке проверяют, что им может сойти с рук, а что нет, и как вы будете вести себя дальше. Мужчин часто смущают женщины, которые не следуют традиционным ролям в конфликте. Однако все, что им нужно, это больше общаться с такими женщинами. Они просто увязли в традиционных моделях поведения, но хотят обойти их. Однако у них недостаточно опыта общения с женщинами для этого.
— Ирония ситуации в том, что уже скоро Хиллари Клинтон будет кандидатом в президенты США. А Голливуд все еще не решил проблему режиссеров-женщин. Но если женщина может стать президентом, почему не дать ей снимать кино?
— Продюсеры знают, что если вы нанимаете женщину в качестве режиссера вашего фильма, то вы нанимаете кого-то, кто полностью заменит вас как руководителя. Видение фильма будет стопроцентно ее, что бы вы ни делали, согласны вы с этим или нет. Есть два варианта: согласиться с этим или оказывать давление. Если это первый режиссерский опыт, ситуация напряженная. Кажется, что есть хорошие идеи, цепкость, но, как только начинаются съемки, все ваши исходные предположения исчезают и появляется множество проблем, которых вы не ожидали. Знала я одного режиссера, очень умного парня, который проводил все время в ванной, звоня своей жене. Такому не следовало бы снимать кино. Иногда режиссером бывает актер, и тогда кто-то должен подменять его, когда он сам снимается. И вы понятия не имеете, когда это может произойти. Таковы проблемы режиссеров-новичков. Возможно и другое. Однажды я снималась у очень известного режиссера, который был страшным занудой, не помнил имен актеров, а фильм получился превосходным. Такие вещи невозможно предугадать. Так что если бы я была продюсером и агент привел мне режиссера, которому я должна была бы платить 5 или даже 100 миллионов долларов, то я бы выбирала самого перспективного, на которого можно сделать ставку, чтобы не совершить кардинальную ошибку.
— Вы считаете, что нужны специальные курсы для тех, кто пытается пробиться в киноиндустрию, на которых могли бы преподавать женщины, добившиеся успеха?
— Это хорошая идея, особенно для режиссеров. Единственные люди на съемочной площадке, которые знают мой замысел, — это оператор и актер. Остальные находятся в неведении. Нужно объяснять им, что происходит, вовлекать их в процесс. Курсы были бы очень полезны, хотя сама я ничего не заканчивала. Для женщин также важна комфортная обстановка и чувство сопричастности.
— Почему многие проекты, которыми руководят женщины, в основном переместились в область телевидения? Почему женщинам предоставляется больше возможностей на малом экране как позади, так и впереди камеры?
— Телевидение традиционно более открыто для женщин, потому что с финансовой точки зрения это меньший риск. А когда риск меньше, люди в большей степени готовы идти на него. Сегодня телевидение — поставщик реальных историй, которые имеют значение для зрителя. Психологически легче сказать, что у вас потрясающая женщина-режиссер, которая снимает семейное кино и фильмы о реальных проблемах.
— Так было с вашим телевизионным сериалом «Оранжевый — хит сезона» о сексуальных меньшинствах. Эта тема раньше не поднималась на телевидении и никогда не была такой прозрачной.
— Да, мне повезло.
— Телевизионные истории интереснее сейчас, чем киноистории?
— Они не интереснее, но содержательнее.
— Будучи мамой двух мальчиков, как вы совмещаете карьеру и воспитание детей?
— Мне и тут повезло. Будучи звездой из A-списка, я имела роскошную возможность выбора роли. Иногда между ролями проходили годы или я соглашалась на проекты в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, где со мной могла быть моя семья. Я могла сниматься раз в три года. Быть актрисой мне было гораздо легче, чем режиссером. Когда дети были маленькими, я не снимала, хотя некоторым моим коллегам-режиссерам это удавалось. Я же предпочла подождать 12 лет, пока сыновья не выросли. Возможно, меня задерживало и то, что я не хотела психологически расстаться со своими детьми. Да, приходится делать трудный выбор. Мужчинам приходилось это делать на протяжении всей истории кино. Они практически не видели своих детей. Я видела, как это было больно. Это были мужчины из технического персонала, когда я снималась ребенком, которые проводили по 6 месяцев на съемках и вообще не видели своих детей.
— Чем привлек вас сценарий «Финансового монстра»?
— Это фильм для массового зрителя, и в то же время там интересные образы героев. Больше всего меня привлекли в этой истории взаимоотношения трех героев-мужчин, которые борются с тяжелым чувством, что они неудачники, и пытаются найти себя в мире денег и финансов.
— Один из них — это Джордж Клуни, исполняющий роль финансового гуру, который дает советы, как разбогатеть на телевидении. Но там есть и героиня — продюсер в исполнении Джулии Робертс. Вы хотели, чтобы ее образ был более глубоким?
— Ее образ был достаточно хорошо прописан, но мне, правда, всегда хочется снимать в стиле авторского кино, где характеры героев доминируют над сюжетом. Героиня Джулии показана как самый адекватный человек в чрезвычайной ситуации, что особенно видно в кадрах, где она на связи с героем Клуни и пытается контролировать ситуацию. Ей это удается лучше, чем полиции. Она одновременно выполняет несколько задач. Этого не было в начальном сценарии, но получилось в ходе съемок. Мы создаем более глубокие характеры потому, что женщины снимают лучше. Мы не снимаем плоских, одномерных героев.
— Что бы вы сказали людям, которые считают, что зрители не хотят смотреть фильмы о женщинах?
— Я знаю этих людей. У них нет выбора, потому что, во-первых, я женщина, а во-вторых, нас 50 процентов населения (утверждение очень спорное. — Прим. авт.). Я снимаю фильмы и о женщинах, и о мужчинах, и о детях. Не знаю, почему кому-то неинтересна половина населения планеты.
— Почему вы никогда не снимаете продолжение своих фильмов?
— Не знаю. Может, потому что не думаю, что кто-то захочет их смотреть.
— Вы хотели бы исправить что-то в прошлом?
— Очень многое, но я не одержима подобными сожалениями. Я не переживаю из-за фильмов, я больше переживаю из-за причесок.
— Из-за каких?
— Например в фильме «Обвиняемые». Нужно было уделить ей больше внимания.
— Если бы у вас хватало времени и сил только на один вид деятельности, что бы вы выбрали — снимать фильмы или быть активисткой феминистского движения?
— Нужно быть самой собой. Некоторым людям больше подходит общественная работа, другим — такие активные занятия, как съемки. Меня интересуют только съемки, а если меня зовут выступить, то я тоже говорю преимущественно о кино. Нужно просто хорошо делать свою работу, даже в самых тяжелых условиях.
— Раньше Голливуд снимал отличные фильмы с женщинами в возрасте в главных ролях. У них были сложные характеры, часто они были в разводе, но фильмы были очень успешными. Почему этого нет сейчас?
— Вы знаете, когда я снималась ребенком, мне все говорили, что к 40 годам я не смогу больше этого делать. Поэтому я старалась работать как можно больше. Но со мной этого не произошло. Я знаю, что когда вам сорок, начинается некий спад, появляются трудности, о которых не знают мужчины, кому за сорок. Мир сценаристов — очень странное место. Там больше женщин, чем мужчин. То же самое с продюсерами. Среди них много женщин, но они не спешат помочь представительницам своего пола. Могу вас заверить, что есть много сценариев про разведенных женщин, но они не доходят до съемок. Здесь сходятся искусство и коммерция, и коммерция побеждает.
— Как влияет тот факт, что вы женщина, на выбор сценария и на сами съемки?
— Все, что делают творческие люди, определяется культурой, в которой они выросли, родителями, отношениями. И это влияет на все: на выбор света, угол съемки, указания актерам. Мой интерес к героям-мужчинам, возможно, объясняется мужской стороной моей личности.
— Как вы отличаете мужскую сторону от женской?
— Никак. У меня два сына, я работаю с сорокалетними мальчиками-продюсерами, и они мне очень нравятся. Есть много стереотипов, которым, по мнению женщин, они должны соответствовать. Я же привыкла воображать себя самыми разными героями. Мне кажется, это должны делать все режиссеры. Режиссеры-мужчины все время обращаются к одному и тому же источнику мотивации героинь — насилию. Почему у нее глаза на мокром месте? Ее изнасиловали. Почему она не ладит с начальником? Ее изнасиловали, а он узнал об этом. Это просто смешно! Поведение героинь всегда мотивировалось насилием. Мужчины считали, что нельзя пройти мимо такого драматичного события и не использовать его в фильме. Их не интересовали сложные эмоции, им было неинтересно, что происходит в голове героини. Они не могли поставить себя на ее место и придумать другую мотивацию, например соперничество с матерью. Поэтому я утверждаю, что режиссеры должны быть отличными родителями. Родители могут понять, что происходит в голове их детей. Причем женщинам — генетически — это делать легче.
Подготовила
Елена МИЛЬЧАНОВСКА.
