Николай Досталь: «Сегодня на большое человеческое кино денег не найти»

Известный кинорежиссер не испугался ни беса, ни отсутствия денег

Кинорежиссер Николай Досталь представил на Выборгском кинофестивале «Окно в Европу» свой новый фильм «Монах и бес», над которым работал с 2011 года. В конкурсе он не участвовал, проходил по разряду «Мастера», где негласную конкуренцию ему составил Сергей Соловьев с фильмом «Ке-ды».

Известный кинорежиссер не испугался ни беса, ни отсутствия денег
Фото кинокомпании «Профит»

На фоне блеклых картин некоторых молодых режиссеров, имеющих весьма приблизительное представление о режиссуре, мэтры выглядели тем не менее не глыбами, а мятущимися людьми. Соловьев мечтал о возвращении детской радости и о том, чтобы от кино шатало, как это было с ним после просмотра фильма «Летят журавли». Если следовать его философии, то все талантливые люди — аутисты, от Льва Толстого до Басты. Николай Досталь вполне вписывается в эту категорию. В своем новом фильме, вдохновившись историей монаха Ивана Новгородского, жившего в XI–XII веках, он пытался разобраться, может ли черт стать человеком.

— Столько времени не удавалось снять этот фильм. Он стал самым тяжелым для вас?

— Пожалуй, да. Но не его создание, а подготовительный период, поиски бюджета и продюсеров. Если говорить о самом съемочном процессе, то «Раскол» был гораздо сложнее, даже с «Завещанием Ленина» не сравню. Все-таки «Монах и бес» — камерная картина.

— Почему вам пришлось возвращать деньги, выделенные Фондом кино на фильм?

— Первоначально Фонд кино нам выделил 30 миллионов рублей, то есть 1 миллион долларов, а требовалось порядка 4 миллионов долларов. Год-полтора мы со студией «Православная энциклопедия» пытались найти дополнительные средства, но так и не нашли. А потом я прочитал в газете: «Николай Досталь вернул миллион долларов государству»…

— Неужели вы из газет узнали, что ваши продюсеры вернули государству миллион?

— Я узнал об этом раньше, но в газете это было подано очень уж громко. Конечно, продюсеры вернули средства, не я. Они вынуждены были это сделать поскорее, поскольку год проходит — идут штрафные санкции, проценты. С них, слава богу, ничего сверх выделенного бюджета не взяли. Потом мы пошли с драматургом Юрием Арабовым к министру культуры Владимиру Мединскому. Нам уже дали 50 миллионов, но доллар к тому моменту тоже подскочил. Бюджет фильма к тому времени тянул на 120 миллионов. Но мы как-то умудрились снять картину. Сегодня на большое человеческое кино денег не найти…

— Но вам же в лицо не говорили, что проект ваш неинтересен?

— По-разному было. Кто-то откровенно говорил, что неинтересно, кто-то ссылался на отсутствие денег. Это чудо, что я снял фильм. А то, что четыре года не мог снимать, — бесовщина. Мне так и говорили: «А чего вы хотите? Бесы и крутят. Вы какого беса нарисовали? Он у вас человеком хочет стать. Вот он вас и будет крутить-вертеть».

— Почему вы так упорно бились за этот фильм? Могли бы жить припеваючи, снимая сериалы. А вы от всех предложений отказывались.

— Понимал, что это необычный и неожиданный проект. Мне казалось, что ничего подобного до этого в нашем кино не было, в том числе и по гротесковой форме. Все-таки в фильме «Монах и бес» большая комедийная составляющая.

— Вы изначально в главной роли блаженного Вани Семенова видели Тимофея Трибунцева? Могли бы Евгения Миронова пригласить.

— У меня был один артист, с которым пришлось расстаться по разным не очень хорошим причинам. А потом, на мое счастье, театр «Сатирикон» закрылся на ремонт, и Тимофей Трибунцев оказался свободен. Мне нужен был артист, готовый поехать в Кириллов, отпустить бороду… И Тимофей оказался лучше своего предшественника. Это стопроцентно его роль, к тому же на сегодняшний день — лучшая в его фильмографии. Тимофей сыграл две роли: человека и беса. Когда появляется бес, он играет только Ивана.

— Почему вы пригласили на роль Мефистофеля Георгия Фетисова? Можно же его так назвать?

— Я увидел Георгия в таком облике — с бородой и усами — на сцене театра Анатолия Васильева и понял: это то, что нужно. У меня была задача найти неизвестного артиста. Трибунцев — не такой уж медийный артист, его многие не знают. Мне и нужны были такие актеры. А уж бес-то точно должен был быть никому не знакомым. Вы меня не путайте с теми режиссерами, которые снимают суперизвестных артистов — Миронова, Машкова, Хабенского… Артисты могут быть замечательные, но у них — ассоциативные лица. Появляется такой артист в роли беса — и у зрителя возникают параллели с десятком ранее виденных ролей на разных каналах. Я сторонюсь медийных лиц. Мне нужны были Тимофей Трибунцев и Георгий Фетисов, которых широкий зритель не очень знает. Я нашел беса, которого никто в большом кино не знает. Он у меня на месте.

— Возникали у вас с Юрием Арабовым споры духовного свойства, вели вы с ним бесконечный диалог?

— Он как написал сценарий…

— И пропал?

— Не пропал. Он сказал: «Коль, это твой проект. Делай что хочешь». Какие споры? Он даже кино не сразу увидел. Сценарий «Монаха и беса» был напечатан в журнале «Искусство кино». Я уже сам что-то дорабатывал с согласия Юрия Арабова. Он мне, правда, сказал: «Я не верю, что ты снимешь это кино». Так оно и было поначалу. Год прошел, два, три… И вдруг, спустя почти четыре года, я ему позвонил: «Начинаем!» «Не может быть!» — ответил он. Может! Какие нам с ним диалоги вести в таких обстоятельствах…

— Юрий Арабов почти про каждый фильм говорит, что это его последняя песня, что больше в кино он работать не будет. И про фильм «Чудо» Прошкина так говорил. А вы верите в чудо?

— Мне Юра ничего такого не говорил. Я человек невоцерковленный, хотя крещеный, верующий, православный. Не знаю, что ответить про чудо. Наверное, какие-то чудеса случаются. Когда я Арабову предложил этот проект, он попросил посмотреть его «Орлеан». Я прочитал роман и сказал: «Не мое. Мне нужна гоголевская чертовня. А кто, кроме тебя, это может? Давай!»

— Вижу, что вы довольны результатом.

— Я доволен, что одолел этот проект. Персонажи — эксклюзивные. Кино не очень-то фестивальное, скорее — для российского зрителя. Столько в нем рифмованных прибауточек. Как их перевести на другой язык? Мы с большим трудом нашли в Бостоне поэта, который сделал нам перевод для субтитров. Артисты говорят быстро, зритель не успевает иногда прочитать титры. Картина не станет хуже или лучше оттого, что получит или не получит награды. Они ведь для чего нужны? Для удовлетворения тщеславия. Иногда полезно на полочку поставить еще одну статуэтку. А картина живет своей жизнью. Я спокойно отношусь к наградам и к их отсутствию. Вот дали бы Тимофею Трибунцеву приз за лучшую мужскую роль! Вот это стало бы для меня подарком.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27178 от 16 августа 2016

Заголовок в газете: Досталь и бес

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру