Их здесь 10, зато каких. Без холстов и рам они парят на выбеленных стенах. (Пинелли один из первых, кто решил стены нейтрального статуса опоры, сделав главным персонажем). Десятки алых морщинистых цветов образуют изогнутую поляну. Синие и лимонные кольца сливаются, напоминая формой пустышки. Скопление крестов белого и красного цветов походит на швейцарский флаг. Но что имел в виду художник — гадать бесполезно. Здесь скорее дело не в содержании, а в форме, весьма эмоциональной.
Предметы тут не только колышутся и источают свет, но и транслируют эмоции через яркие цвета. Они под стать своему создателю, который выбрал для вернисажа красные в белый горох подтяжки и такой же галстук. Пинелли за 80, но он навеселе: постоянно хохочет, делает селфи с гостями на фоне своих работ, болтает взахлеб.
— Пино, как вам Москва?
— Она бесконечна. Мне нравятся большие города, но я бы не смог здесь жить.
— Но вы живете в Милане, городе не маленьком.
— Москва огромна. Да, Милан — мегаполис, но у него другой биоритм. Там я делаю одно дело в день, а здесь приходится с десяток.
— Как думаете, наши зрители — с особым биоритмом, воспитанные на традиционной живописи — оценят ваши работы?
— Не уверен. На венецианской биеннале современного искусства я не смог войти в русский павильон. Внешне он отталкивал меня, как и многих моих коллег. Хотя мы понимали, что внутри предстанет другой мир.
— От него слегка веет тоталитарной эпохой, особенно после последней архитектурной биеннале, где мы воссоздали ВДНХ. Но разве это не повод, чтобы захотеть узнать, чем живет страна?
— Вот именно, я не думаю, что вся страна живет имперскими замашками. Они могут интересовать только группу людей. Поймите, я человек с прогрессивными взглядами. Считаю, что прошлое должно остаться позади, надо идти вперед. То же самое в искусстве: традиционализм умер.
— А вы не с него начали творческий путь?
— Я выполнил несколько работ в классической технике и понял, что все они повтор. Художнику, живущему на родине Пьеро делла Франческа и Мазаччо и ощущающему на себе груз их искусства, остается лишь имитировать живопись, придавая ей новые смыслы. Это невозможно сделать, пока ты чувствуешь границы. Поэтому я вышел за них и отказался от рамы и холста.
— Какие подручные материалы используете?
— Индустриально-промышленные детали, ткани, волокна, шерсть животных… На них я накладываю специальную поверхность, обработанную пигментами. Они месяц могут сохнуть, образуя оболочку, до которой хочется дотронуться.
— Действительно, некоторые работы кажутся бархатными. Вы разрешаете к ним прикасаться?
— Только слегка, не грубо. Я провоцирую желание потрогать произведения. Ведь искусство — это женщина, которую надо соблазнить. Оно просит дотронуться до него, но ты-то понимаешь, что это надо сделать нежно.
Выставка организована при поддержке Юникредит Банка.
