46-летний Ян Тирсен не только сочиняет, но и играет, причем практически на всем, что изобрело человечество, – на пианино обычном, пианино электронном, пианино детском, скрипке, аккордеоне, клавесине, альте, виолончели, барабанах, мелодике, мандолине, гитаре (классической, акустической, электрической), а также на инструментах, названия которых многим из нас ничего не скажут: карильоне, глокеншпиле, вибрафоне, банджо, укулеле, волнах мартено... И прочем, и прочем. А вот интервью давать мультиинструменталист, чья музыка вошла в золотой фонд мирового кинематографа, не большой охотник. Видеть лично никого из журналистов музыкант не пожелал. Кроме «МК» – мы же смотрели фильм 15 лет назад и знаем, что к любому, даже самому несговорчивому человеку подберется ключик.
«Многие мои соседи никогда не выходят из дома»
– Какой к вам больше подходит ключик – скрипичный или басовый? – закрываемся с Яном в гримерке. Видно, что перед интервью он волнуется больше, чем перед выходом на сцену: музыкант, колеблясь, отходит от столика, где выставлено все, что у других артистов лежит в баре, – виски, коньяк, шампанское, вино, пиво... Большинство бутылок раскупорены и початы.
– Сам не знаю, что со мной, но только «Московскому комсомольцу» не смог отказать в личной встрече, а ведь сюда просились и телеканалы! Ну ничего, садитесь поближе.
– Вы приехали к нам с острова, на который перебрались много лет назад...
– (Считает в уме.) Это было тринадцать лет назад. Теперь я посвящаю своему острову музыку. Уэссан (самый западный остров Франции, – авт.) – крошечный, размером чуть больше 15 квадратных километров.
– Почему из всех островов мира вы выбрали именно его?
– На Уэссан меня привозили в детстве родители, и он уже тогда меня привлекал своим спокойствием, умиротворением, ощущением счастья. Островитяне по своему образу жизни похожи на меня...
– Чем же они похожи? Тоже музыканты?
– Ритм моего турне совпадает с ритмом жизни местных моряков. Они надолго уходят в плавание, и я столь же длительно путешествую со своим шоу. Когда они возвращаются, что-то на острове меняется...
– Что меняется?
– Меню в ресторане или дорожные указатели... Или кто-то перекрасил свой дом. В столь маленьком мире любая мелочь – целое событие, и если что-то такое замечаешь, всегда улыбаешься.
Интересно, а мы вот практически ничего не знаем про Уэссан. В Интернете информация о нем крайне скудна...
Мы раньше были отдельным государством, воевали с Францией. У нас свой язык – бретонский. Он больше похож на валлийский, но никак не на французский.
– Скажите что-нибудь на нем, например, «я люблю тебя» или «добро пожаловать!»
– Degemer mat! «Добро пожаловать», так и быть, я вам сказал, а вот признание в любви – увольте, это слишком личное утверждение. В свое время я говорил его своей жене. Этого достаточно. Для других такое произносить – уж извините.
– Вы же не мне в любви признаетесь – все для моих читателей! Если они приедут на остров и захотят...
– …там кому-то сказать эти сокровенные слова, то пусть сами учат наш язык. Я вам тут не помощник.
Прочитала, что наше признание готовы выслушать 863 человека — таково население острова. Вы знаете их всех?
– Знаю многих, но не всех. Есть некоторые, которые никогда не выходят из дома.
– Когда проводился последний подсчет? Вас тоже сосчитали?
– Мне начинает нравится это интервью! (Тяжело вздыхает.) Никто и никогда не спрашивал у меня про мой остров такие подробности. Сейчас приходится напрягать мозг. (Задумывается.) Примерно, восемь сотен. Не знаю даже, считали ли меня. Надо проверить по возвращению.
– Расскажите про остров, что сами знаете. Стоит нашим читателям туда съездить, если будут во Франции? Что там есть примечательного?
– Уэссан – довольно опасное место. Скалы – настоящая проблема для моряков. Они не рискуют выходить в море без навигационных приборов, хотя хорошо знают прибрежную территорию. Из-за скал на нашем крошечном острове целых пять маяков. Неправду пишут, что они превращены в музеи, – все действующие. Они у нас замечательные – одни из самых высоких и ярких в Европе. Мне больше всего нравится тот, который виден из окон моего дома.
– Вы посещаете их для романтического ужина с женой, которая перебралась с вами на остров?
– Нет, свидания мы устраиваем в других местах. (Смеется.) Если вы живете в Москве, то не ходит каждый день на Красную площадь, не так ли? Так и у нас.
– Трудно жить на острове?
– Трудно уезжать с острова. Даже на концерт.
– Ваш дом кто-то охраняет?
– У нас нет полиции, потому что нет преступности. Никакой.
– Жители не запирают входные двери?
– Не запирают. Моя дверь открыта.
– Для всех?
– (Смеется.) Для сквозняка.
– Приходится за чем-то ездить на континент?
– Трудно сказать... Разве что за органической овсяной кашей.
– Есть у вас высшие учебные заведения?
– Нет, только начальная и средняя школы.
– На работу островитянам приходится, в основном, ездить во Францию, с которой воевали?
– Большинство заняты на коммерческих судах. Это главный род деятельности для мужчин. Многие работают на английских паромах.
– Сколько времени нужно, чтобы добраться до острова?
– Два – два с половиной часа на корабле и пятнадцать минут самолетом.
– Долго!
Быстро! Это маленькие самолеты, с ними нет никаких хлопот, как в аэропортах мегаполисов. Утром еще можно быть на острове, а вечером – в Москве с концертом.
«Амели» смотрел один раз, нет никаких эмоций»
– «Википедия» сбилась со счета, выясняя, на скольких инструментах вы играете.
– Зря они, это невозможно подсчитать, поскольку я играю абсолютно на всем, что умеет издавать звуки. Даже на медицинских инструментах.
– Даже на бутылках с алкоголем, что стоят у вас в гримерке, сбацать смогли бы?
– Да, но до концерта лучше не рисковать. (Смеется.)
– А вот я рискну и спрошу у вас о том, о чем мне советовали лучше вопроса вам не задавать.
– Ох... (Откидывается назад и вжимается в диван.)
– Простите, но как не спросить: фильму «Амели» этой осенью – 15 лет! Почему фильм все так полюбили? Что он значит для вас?
– Ни-че-го! (С болью в голосе.) Ровным счетом ничего! Моя музыка просто была использована в этой картине. Она для меня никак не связана с фильмом, она даже не была специально для него написана. Произошло наложение двух красивых вещей – моих мелодий и этой картины. И это сработало. Вот и все. Говорить тут больше не о чем.
– Как же, не о чем. Вам нравятся такие женщины, как Амели?
– Амели не существует. Это не женщина, это героиня фильма. Это красивая история, но не настоящая жизнь. Мне нравятся реальные люди, а не герои фильмов. Это глупо – испытывать чувства к вымышленным персонажам!
– Однако фильм проник в нашу настоящую жизнь! Столько женщин, вдохновленные ею, пытаются ей подражать. Вот ваша жена ведет себя иногда, как Амели?
– (С отчаянием.) Не обращал внимания! У меня нет личных эмоций относительно фильма. Я и смотрел-то его всего один раз в жизни, чтобы убедиться, что саундтреки корректно наложили на сцены. Вот и все, что я помню про эту комедию.
– Вы никогда и никого не любили из мира кино. Как это грустно...
– Это невыносимо! Ну хорошо, любил! Из киношных мне нравятся герои Ингмара Бергмана. Почему вы столько спрашиваете про «Амели»?
– Потому что из киношных мне нравится она! И ваша музыка к этому фильму, пусть она и не ради него создавалась.
Прекрасно, а я бы хотел, чтобы мою музыку слушали, не связывая ее с фильмом. И любили ее, не вспоминая про «Амели».
