Можно считать «Марию» вполне «датским спектаклем», поставленным в преддверии 100-летия Октябрьской революции. Событие эпохальное, и пока у нас не до конца осознали, как к нему относиться. Главный режиссер омской драмы Георгий Цхвирава ничего хорошего в революционном Октябре не увидел. Он возглавляет прославленный коллектив, всегда считавшийся одним из сильнейших в стране, с 2009 года, а до этого работал там очередным режиссером. Кажется, что еще нигде он так долго не задерживался. Всю свою творческую жизнь был странником, менял города и театры, считался образцовым тюзовцем, но, возможно, нигде не чувствовал себя своим. За последнее время Цхвирава уже не раз обращается к временам Гражданской войны. Только в Омске в 2012-ом он поставил булгаковский «Бег». Общая тональность этих спектаклей похожа. Они о нашествии варваров и способности или не способности остальных оказывать им хоть какое-то сопротивление.
Омск был центром белой эмиграции. Там до сих пор витает дух Колчака. В самом театре, а это одно из красивейших зданий театральной России, есть так называемая ложа Колчака, подобная императорским или правительственным. Иногда история находит пошлейшее преломление. Достаточно увидеть один из омских ресторанов, фасад которого украшен скульптурой Колчака. 60-летний Цхвирава — человек другой культуры. Он из тех редких режиссеров, которые не выйдут на сцену во время репетиции в той обуви, в которой только что перешагивали через лужи. И к литературному первоисточнику отношение соответствующее. Цхвирава — человек классической школы, ученик Марии Кнебель, не склонный к революции ради революции. В этом есть свои плюсы и минусы.
Зрители размещаются прямо на сцене и оказываются в мрачном и пыльном пространстве, задрапированном тряпьем. Все это производит впечатление добротной монументальности и консерватизма (художник-постановщик Олег Головко - номинант нынешней «Маски»). Мешковина откидывается, и в оконцах появляются герои Бабеля, что придает им несколько сказочный вид. Послереволюционный Петроград напоминает разрушенный мир Диккенса. Одна только нянька в исполнении Натальи Василиди чего стоит. Но, пожалуй, именно она произнесет самые убедительные слова о том, что происходит: баб полон дом, а ребенков нету, одна воевать пошла, без нее некому, другая шатается без пути, как это может быть — дом без ребенков. Здесь всем не до «ребенков», самим бы уцелеть. Инвалиды, рабочие, полотеры, быший князь.... Уже и не разберешь, кто есть кто. Все оборванцы, разве что аристократические манеры выдают былую социальную принадлежность.
Генерал царской армии Муковнин в исполнении прекрасного артиста Валерия Алексеева напоминает деда, доживающего век за мемуарами. Что еще он может в такое время? Одна из его дочерей Мария ушла на фронт, подалась к большевикам. Мы так ее и не увидим. Мария как фантом: вот-вот должна явиться, но вместо нее придет красноармеец с весточкой и подарками. С отцом живет сестра Марии - Людмила (Юлия Пошелюжная), Люка, как ее называют. Красивая, рыжеволосая, она прожигает дни несообразно времени, как будто ни голода, ни холода, ни революции нет. За ней ухаживает еврей-спекулянт Дымшиц (Александр Гончарук номинируется на «Золотую маску» за роль второго плана). Евреи все-таки лучше кокаинистов — так она считает. Дымшиц хотя бы провиантом снабдит, и то польза. С ним Люка и отправится в загул, а потом будет выброшена за дверь, изнасилована мразью, которой кишит революционной Петроград, и отправлена в ЧК. В финале Дымшиц появится в современной костюме и галстуке как символ того, что хам лишь меняет обличье. Он может прикинуться демократом, но суть прежняя. Очень лобовая метафора.
Хам в «Марии» уже не грядущий, как у Мережковского, а буквальный, наступивший по всем фронтам. Он торжествует, насилует, хозяйничает, выходит из лачуг. Открывающееся в финале перед зрителями пространство партера с красными креслами и люстрами воспринимается как мир дворцов, в который врывается всякий сброд, и кухарки начинают управлять государством. Всем благородным придется потесниться. Никаких перемен в обозримом будущем не предвидится. Век хамства и ненависти — это надолго.
