Одесса: где начинается и кончается политика
Одесса для россиян начинается на паспортном контроле. Здесь все любезны, приветливы, но... каждый может почувствовать себя заложником политики. Эту роль испытали на себе замечательная актриса Елена Санаева, а также помощник осветителя и музыкант из московского театра «Школа современной пьесы», который прибыл в Одессу на гастроли со своими спектаклями.
Так вот, к Санаевой, уже немолодой актрисе, придрались не за ее громкие высказывания, не за политические заявления или принадлежность к какой-то партии — нет: она всего-навсего один раз работала в жюри театрального фестиваля в Крыму. К осветителю оказались претензии по возрасту — он у него призывной, а про музыканта я вовсе ничего и не поняла. Местным организаторам гастролей пришлось включить все мыслимые и немыслимые ресурсы, чтобы артистов таки впустили в Одессу. Ведь без Санаевой спектакль «Умер-Шмумер, лишь бы был здоров» (где только одни еврейские анекдоты) точно не мог бы начаться.
А что делать тем, у кого нет такого ресурса? Я видела, как в одесском аэропорту горько плакала пятилетняя девочка, которая с папой приехала к дедушке с бабушкой. А папу завернули, и он вынужден был тут же купить билет на Москву и, дождавшись рейса, покинуть Одессу, даже не вступив на ее гостеприимную землю. Такова реальность: теперь, приезжая в Одессу, равно как и в любой другой украинский город, к этому надо быть готовым.
У Русского театра накидали анекдотов
Но за дверями зоны прилета нового терминала (на вылет работает тесный и душный, как душегубка, старый) политика заканчивается. В городе никакого негатива к русскоязычным приезжающим не ощущается. Напротив — сплошное ласково просимо, внимание, неравнодушие. Одесса говорит по-русски: на улицах, в магазинах, кафе, отелях, ресторанах, на пляжах Ланжерона или Аркадии, на знаменитом одесском Привозе. И даже когда возникают политические споры (на бытовом уровне, не в медийном пространстве), на мову тут не переходят. Отношение к русскому миру на украинской территории подтверждает и мой блиц-опрос: на Ришельевской улице спрашиваю у прохожих: «Как пройти в Русский театр?» Из десяти опрошенных только четверо затрудняются с ответом (причем один из случайной фокус-группы оказался иностранцем), а остальные точно указали мне направление. Там и работала труппа Иосифа Райхельгауза, представлявшая на сцене Русского театра сначала «Умер-Шмумер, лишь бы был здоров», а вслед за еврейскими анекдотами показала необычную «Шинель/Пальто» по Гоголю, который, так же как и многие великие, в свое время отметился в Одессе.
После первого спектакля у входа наблюдаю свой маленький спектакль. Одесситы делятся впечатлениями. Все, кажется, довольны — насмеялись на анекдотах, большая часть которых, я уверена, им известна. И только один старичок, сухонький, обмахиваясь старомодной шляпой, громко и недовольно: «Нет, скажите на милость, а почему меня не спросили насчет анекдота? Я бы им таких накидал». — «Ну скажите, Семен Маркович». — «Да сколько в вас влезет — на Привозе у входа стоит поверяющий, спрашивает торговку рыбой: «У вас есть документы на эту рыбу?» — «А шо вам надо? Свидетельство о смерти?» Тут же активно включается дама яркой внешности: «И это, по-вашему, анекдот? Вы Фиму спросите. Он такое знает. Вот рассказывал тут про Розу Моисеевну. Да нет, не про соседку вашу. Да вы слушайте — Розу Моисеевну спрашивают: «А шо, вы таки женили своего Додика! Ну и как вам невестка?» — «И шо я вам могу сказать. Из профессорской семьи, два высших образования, умеет готовить, хорошая работа, очень аккуратная, шьет, вяжет, играет на фортепиано. В общем, сволочь та еще». Жаль, в это время близко не оказалось Райхельгауза, у которого роскошная коллекция еврейских анекдотов.
Из-за Пушкина лейтенантик отсидел неделю на гауптвахте
— Что такое Одесса сегодня? Что с ней будет завтра? Кто возьмет знамя и возглавит массы, неизвестно, — говорит мне историк Александр Бабич. Его работа — влюблять всех приезжающих в Одессу. У него свое турбюро с весьма креативной программой: каждую последнюю пятницу месяца молодые горячие гиды под руководством Бабича устраивают в городе театрализованные просветительские перформансы. Зажигательно выходит! Спрашиваю его:
— Саша, как с туристическим потоком из России — уменьшился, увеличился?
— 800 километров восточнее Одессы — Донбасс, и это, конечно, сказывается на туристическом потоке. Если сравнивать с 2013 годом, то у меня в бюро было падение с 70 процентов до 5. А если с 2016-м сравнить, то есть небольшой прирост. В общем, россиян меньше, чем до войны, но зато больше стало поляков. А поскольку теперь еще начала работать и переправа через Дунай, значит, ждем больше венгров, румын, болгар, австрийцев...
Да, здесь очень часто можно услышать выражение, ставшим устойчивым: «до войны». Жизнь разделилась на «до» и «после», хотя в Одессе никакой войны и близко не ощущается.
С Бабичем одно удовольствие гулять по городу. Все знает, сыплет историческими фактами, цитатами, историями. Его экскурсии, впрочем, как и лекции, у приезжих пользуются популярностью. Вот проходим роскошный дом, известный как дом Каролины Сабаньской, возлюбленной Пушкина. «Последний раз твой стан я обнимаю», — это он про нее писал. А было ему, между прочим, когда он прибыл в Одессу, всего-то 25. Но сох по Сабаньской, точно так же, как и поляк Адам Мицкевич. А объект сердечных воздыханий двух будущих классиков оказалась не просто прелестной соблазнительницей, а двойным агентом — Каролина эта трудилась на французскую и немецкую разведки. С красотками-секси, наверное, это случается и теперь.
У крепости, откуда, собственно, и начиналась Одесса, еще одна любопытная история про Пушкина. Как-то забрел Пушкин на территорию крепости, и лейтенант, несший службу, крикнул ему: «Стой!» — мол, кто идет? Пушкин удивился, Пушкин испугался: «А где это я?» — спрашивает. «Вы на военном объекте», — отвечают ему. Пушкин извинился, а лейтенант, увидев перед собой живого Пушкина, скомандовал: «Батарея, готовсь! Батарея, пли!» Ну, батарея и стрельнула. Естественно, из-за стрельбы в городе поднялась тревога: турок, что ли, лезет, подумали. Прибежали старшие офицеры, стали с этим делом разбираться, а разобравшись, давай брататься и выпивать с Пушкиным. А лейтенантик все-таки недельку-то отсидел на гауптвахте.
Недалеко от дома Сабаньской — дом самого знаменитого ученика Зигмунда Фрейда — Панкиева, что известен в истории психиатрии как «человек-волк». Отсюда он уехал в Вену к доктору Фрейду лечить свой невроз («история одного детского невроза») и там стал его личным секретарем. Вот ведь как бывает с неуравновешенными людьми.
Одессу проектировали в основном итальянцы — Торичелли, Тома де Томон, братья Фраполли, Франц и Джованни и французы. Но это в основном капитальные и роскошные здания. А вот портовые бордели… бывшие, разумеется. Заходишь в такой дворик, что в пяти минутах от порта, и видишь: стены без окон — только двери, выходящие на общую галерею. Были комнаты, как говорит мой гид, которые сдавались поминутно, но в таких обитали так называемые «полтиннишные» девочки, то есть интим-услуги которых шли по 50 копеек. А вообще на Карантинном спуске, ведущем в порт, можно было на пару минут снять топчан за занавеской в будке с зельтерской водой. Кто-нибудь объяснит мне, как это — за пару минут?
А ну-ка убери свою пристройку
Несмотря на видимое курортное спокойствие, томящееся в южном зное, жизнь в Одессе кипит и бурлит. Особенно социальная. Не так, как в столице Украины, конечно, но зажигать здесь любят, и даже в прямом смысле. Это если надо побороться за хорошее дело. Символ недавней борьбы — знаменитый дом с одной стеной, что стоит неподалеку от Воронцовского дворца. С этим домом несколько месяцев назад случилась удивительная история, связанная с человеческим жлобством и благородством одновременно. На самом деле стена у исторического дома не одна, но если встать на определенную точку, то действительно кажется, что это не дом вовсе, а сплошная стена, и одна — такой узкий угол образуют между собой две.
Как же эту достопримечательность любят кинематографисты: именно здесь снимали знаменитую сцену для фильма «Мы из джаза» с разбитной песенкой «А ну-ка убери свой чемоданчик». Здесь же — «Зеленый фургон», «Волшебный голос Джельсомино» и другие. И так бы это торжество архитектурной мысли и дальше украшало Одессу, если бы какой-то местный банкир не купил рядом с ним небольшую пристроечку и не решил из скромной одноэтажки возвести себе трехэтажный особнячок. Дальше комментирует Бабич:
— Он попробовал это сделать один раз — мы ему не дали. Он не успокоился, подписал бумажки у всех чиновников города и начал строить. С юристом попытались до него достучаться: он согласился только на минус пол-этажа. И тогда мы предупредили: «О’кей. Тады не обижайтесь». В один выходной я попросил всех неравнодушных прийти к дому на экскурсию и захватить с собой кувалды. Пришло человек пятьсот, и все с орудиями. Когда же я объяснил, что банкирская пристройка погубит памятник архитектуры, все бросились в атаку и снесли ее. Потом главный полицейский наш спрашивал меня: «Саша, объясни, а почему это люди пришли с кувалдами?» — «А где есть закон, запрещающий на экскурсии приходить с кувалдами?» В общем, мы такой шум подняли: набежало телевидение, никакое давление из Киева на нашего мэра не повлияло.
Что все-таки произошло в Доме профсоюзов?
В следующем году на Украине президентские выборы. Так кто возьмет знамя и поведет массы? Кто возьмет власть? И какие настроения преобладают у одесситов — проукраинские или пророссийские? Например, сейчас больше всех в Одессе набирает соратник Януковича — Бойко, который рвется в президенты. Но, как говорят знатоки местного менталитета, это свидетельство не столько пророссийских взглядов, сколько желание вернуться в старую спокойную Украину. Конечно, точной статистики нет, но, похоже, Одесса разделилась поровну с учетом небольшой погрешности: на Россию без украинского влияния и наоборот.
Вот молодой политик Алексей Гончаренко. Очень активный, ему 37, начинал врачом на «скорой», а сейчас он — замглавы фракции партии Порошенко, хотя девять лет назад был в «Партии регионов» у Януковича. Приезжал в Москву для участия в марше памяти Бориса Немцова, за что угодил в автозак и в полицию.
— Алексей, вы одно время, я знаю, активно выступали за сохранение русского языка на Украине в статусе государственного. А сейчас после всех событий, по-вашему, русский язык может стать обязательным или останется факультативным?
— Там, где компактно проживает русскоязычное население, безусловно, местное самоуправление должно работать на государственном и на русском. Но после событий в Крыму и на Донбассе, думаю, это вряд ли возможно. Для многих людей в Украине русский язык — язык агрессора. Мне это очень больно, это как из-за Гитлера перестать учить немецкий.
— Я провела свой небольшой опрос на улицах Одессы. Спрашивала: «Хотите ли вы, чтобы Одесса, как и Крым, вошла в состав России?» И знаете, что значительная часть ответила утвердительно.
— Есть такие настроения. Когда начались события 2014 года, примерно 20% этого хотели, а большей части, которая хотела жить мирно и спокойно, все равно, под каким флагом жить. Но после Донбасса…
— И все-таки что произошло 2 мая 2014 года в Доме профсоюзов? Каждый, с кем я говорила, рассказывает свою версию и только то, во что верит или что выгодно.
— Что там непонятного? Я там был. Весь март-апрель в Одессе происходят акции — пророссийские и проукраинские. Начинаются события в Донбассе, здесь всё бурлит, у пророссийской группы нет численного преимущества. 1 мая пророссийская проводит митинг, на следующий день — проукраинская. И на ее митинг приходит весь пророссийский лагерь, который был далеко — на Куликовом поле, и атакует проукраинский — в ход идут биты.
Проукраински настроенная часть мобилизовывается, едет в центр города, где происходит буквально побоище. В это время кто-то начинает стрелять, и убивают шесть человек из проукраинской части. Пророссийская часть захлебывается — она меньше. Полиция не вмешивается. Российская бежит от Соборной площади до вокзала. Кто-то командует, чтобы люди заходили в помещение Дома профсоюзов, и они заходят, баррикадируются там. Из здания стреляют из какой-то мелкашки. В ответ им летят камни, а из Дома профсоюзов — «коктейли Молотова». И теперь вопрос: от какого «коктейля Молотова» загорелся Дом профсоюзов? От того, что упал и разлился внутри, или который был брошен снаружи? На это ответа нет. Может быть и первое и второе.
Дальше начинается трагическая цепь событий — когда они забаррикадировались в Доме профсоюзов, боковые пролеты позакрывали решетками. Начинается пожар в нижней части, задымление, люди бегут вверх по лестнице, на чердак. И таким образом возникает тяга, и весь центральный пролет вспыхнул как спичка. Кто не успел подняться на четвертый этаж, сгорел. Их никто не жег, наоборот: когда люди выпрыгивали из окон, им оказывали помощь. У меня у самого медицинское образование, и я оказывал помощь. Никто никого не добивал — это все вранье. Еще есть вопрос к пожарным — почему они так долго ехали?
— Какие шансы на президентских выборах у Юлии Тимошенко?
— По социологическим данным, за нее больше бедное население. Чем беднее люди, тем больше они за Тимошенко.
— Что вы думаете о Савченко? Какая у нее судьба в политике?
— Ей грозит длительное тюремное заключение: у следствия более чем полно доказательств, что она планировала взрывы и теракты, стрельбу в Верховной раде, завозила туда оружие. Относительно нее есть разные версии: первая — что она была завербована, будучи в российской тюрьме; вторая — российские специалисты прочитали ее психологический портрет и поняли, что она бунтарь и ее надо возвращать. А третья — что она просто офицер, и когда стала народным депутатом, героиней, она не прошла огонь, воду и медные трубы. Быть мужественной в плену — почетно, но это не значит, что ты можешь быть политиком и вести за собой миллионы. Я лично за эту версию.
— Вам не кажется, что у нынешней власти Украины мегапредвзятое отношение к России? Даже если Россия ничего не делает, она все равно виновата.
— Дело не в предвзятости. Россия сегодня фактически угрожает существованию Украины: Путин пытается исправить ошибку природы, которой он считает Украину. Поэтому когда у нас происходит теракт, плохие вещи, то все думают, что, наверное, это подстроила Россия. Психологически это очень понятно.
— Вы верите в примирение России и Украины?
— Конечно. Франция и Германия воевали столетиями, а сейчас на них держится Евросоюз. Аналогия неточная, но когда Россия признает, что есть такая независимая страна — Украина, и оставляет ее в покое, когда закончатся территориальные претензии, начнется этот процесс, и он будет быстрый.
— А вы хотели бы стать президентом Украины?
— Да. Кто знает, как повернется жизнь, и этот молодой человек вдруг станет-таки президентом?
Запал Майдана и цирк с «конями»
Жизнь в Одессе непростая: низкие пенсии, молодежь уезжает, прибывают беженцы из Донбасса, но точной статистики нет. На политических ток-шоу ругаются и орут, как у нас, демонстрируя политический цирк со своими «конями», так удивительно похожими на наших в «ящике». Кстати, в Одессе цирк и политика имеют общую историю, которую мне и поведал историк Бабич. Оказывается, в мятежные революционные годы одесский цирк (у него нестандартный манеж — 11 метров вместо классических 13) стал главным местом всех политических митингов. И бедные циркачи вынуждены были выступать (где бы вы думали?) на базаре в мясных рядах — благо что там была высокая стеклянная крыша.
– Так что революция в Одессе — цирк в прямом смысле слова. «А что-то изменилось?» — спрашивают одесситы, — говорит Бабич, показывая мне двор, где жил писатель Юрий Олеша, и неподалеку от него башенку из грязно-красного кирпича, куда писатель давным-давно поселил своего литературного персонажа — добрейшего кудесника доктора Гаспара из сказки «Три толстяка». Того самого, который сумел починить куклу наследника Тутти и тем самым помог революционно настроенным массам. И к этой башенке как к исторической достопримечательности теперь приводят туристов.
— Саша, — спрашиваю Бабича, — жизнь — не схема, она с двусторонним движением. Что-то хорошее, на ваш взгляд, вы видите в новой жизни Одессы?
— Конечно. Вижу много молодых ребят, которые готовы не просто что-то делать, а умеют, способны доводить дело до конца. Например, у нас есть несколько пространств в городе, одно из них — «Зеленый театр» в парке Шевченко. Там раньше стен нормальных не было, а сейчас это центр инициатив, пять или шесть залов, там беспрерывно идут семинары, мастер-классы, лекции, обсуждения чего угодно. Я читаю лекции: 200–300 человек приходят послушать о голоде или о войне. Вижу всплеск интереса к жизни страны, желание что-то менять. Как историк, я теперь могу пойти в Центральный архив КГБ в Киеве, где ,начав работать по своей тематике (партизанское движение), тут же могу параллельно запросить документы по голодомору, чтобы уточнить цифры. И никто не спросит, зачем мне это нужно.
Другое дело, что мы сейчас, понятное дело, выгораем: запал Майдана, который дал ядерную энергию людям, выгорает. Система гасит, ребята уезжают из страны. Да я и сам, когда устаю, сам себе объясняю, что живу в стране в то время, когда меняется устройство цивилизации. Правила существования планеты, которые нам казались незыблемыми, вдребезги раскрошились. ООН превратилась в бутафорскую Лигу наций, куча проблем на уровне наций. Но тем не менее я себе говорю: «Офигеть, чувак, ты живешь и в 1917-м, и во времена Французской революции и так далее — можешь всё наблюдать, можешь во всем участвовать в любом качестве. Мне предлагали много раз идти во власть, но мне совсем не хочется.
И снова Пушкин
Но не политикой хочется закончить Одессу, а театром. Настоящим, не политическим. Театром Иосифа Райхельгауза, замечательного режиссера и одессита до мозга костей. Гастроли его театра закрывал удивительный спектакль «Спасти камер-юнкера Пушкина», в котором сошлись Россия 90-х и солнце русской поэзии. Спектакль имел невероятный прием, мест не было, на люстрах висели.
— А знаешь, какой я хотел бы поставить следующий спектакль? — спрашивает меня Иосиф Райхельгауз в «Одесском дворике», где мы сидим после последнего спектакля.
— Не представляю.
— «Спасти камер-юнкера Дантеса». Я уже финал сумасшедший придумал. Вот кончается спектакль, артисты сбрасывают костюмы. И Пушкин подходит к Дантесу и спрашивает: «Скажи, вот только правду, меня это давно мучает: у тебя с Наташкой было?» И Дантес Пушкину как на духу...
А вот тут — стоп! Не могу я рассказывать чужую тайну. Может, сами когда-нибудь станете свидетелями неожиданной развязки нового спектакля.
