Стены небольшого зала в Еврейском музее и Центре толерантности завешаны полупрозрачной белой тканью. Она мерно покачивается, словно от дуновения ветра: эффект сделан с помощью вентиляторов, установленных за драпировкой. «Живая стена» становится экраном для демонстрации кадров из фильмов Сергея Эйзенштейна, Андрея Тарковского, Александра Сокурова, Андрея Кончаловского, Сергея Соловьева, Андрея Звягинцева и других режиссеров, запечатлевших русскую природу в левитановской манере. На выставке «Левитан и авторский кинематограф» четыре экрана и 35 холстов художника из частных коллекций и разных музеев (Третьяковка, Русский, Музей Израиля в Иерусалиме). Картины «врезаны» в ткань и помещены в особые световые рамы. Когда на экране появляется сюжет, созвучный с определенной картиной, полотно подсвечивается.
Вот на одном из покачивающихся экранов появляются кадры из фильма Владимира Хотиненко «Мусульманин»: розовый закат над рекой, погруженной в марево. Тут же загорается рама картины «Туман над рекой» (1890-е) из Вятского художественного музея им. Васнецовых. Сходство поразительное. А вот сцена из картины «Москва слезам не верит»: пикник, мастерски снятый оператором Игорем Слабневым. Ни одно из зданий дворцово-паркового комплекса «Архангельское» (именно там снимался эпизод) не попало в кадр, зритель видит только усыпанные желтой листвой поле и позолоченный лес тонких берез. Левитановский пейзаж из фильма Владимира Меньшикова перекликается с картиной «Осень» (1891, ГМИРЛИ). А вот еще одна узнаваемая сцена — деревья гнутся под порывистым ветром. Это из «Зеркала» Андрея Тарковского. Кадры созвучны с картиной «Буря. Дождь» (1899) из Саратовского художественного музея.
На выставке представлены не самые известные картины художника, но очень типичные для него. Это тот самый русский пейзаж, который благодаря Левитану и вопреки его еврейскому происхождению (тогда считалось, что русскую природу должен писать только русский художник) превратился в портрет России. Березы, туман, облака — у Левитана не просто фон, а главный герой, который дышит, чувствует, думает. Таков русский пейзаж и в авторском кинематографе — у него свое настроение и философия. Выставка в Еврейском музее стала тому подтверждением.
