Читали, пели, били в барабаны, гудели саксофоном, с удовольствием вспоминали и, пожалуй, украдкой утирали слезы. Бело-кремовая сцена, одинокая стойка микрофона, два не горящих экрана — именно та лаконичность, которой требует поэзия. Вечер открыла вдова и муза поэта Зоя Богуславская. Зал хлопал ей стоя, а она настроила зрителей на нужный лад — для улыбок и теплых воспоминаний, а не для сожалений.
Саксофонистка Анна Королева посвящает Вознесенскому импровизацию. Напомнив нам, что поэзия порою может быть просто звуком и не всегда требует слов, Королева наигрывает джазовые и блюзовые мотивы Америки первой половины прошлого века, время от времени резко меняя тон. Изредка имитирует звук саксофона голосом или заставляет свой инструмент отчаянно визжать, разрывая звуком воздух; вдруг резко вдыхает в саксофон, делая этакие хулиганские «фтыки» и перебивая ими меланхоличную мелодию. Наконец, заканчивает романсом «Я тебя никогда не забуду», пропев последнюю строчку.
Но собственно стихотворный вечер начинается с актера «Современника» Евгения Павлова, сыгравшего Вознесенского в сериале «Таинственная страсть». Павлов, застывший в позе стадионного поэта-пижона, с ногами на ширине плеч, и торжественной улыбкой очень по-актерски, чеканно прочитал «Васильки Шагала». Ритм декламации походит на однообразный ритм античных гребцов на галерах. Летающие руки, призванные будто бы помочь слову достучаться до сердца слушателя, возвышения голоса в конце каждой строки напоминали эстрадную декламацию.
Следом пару лаконичных (как она сама выразилась) стихотворений от Алисы Гребенщиковой — медленно, томно, с примесью даже некого эротизма; поэзию разбивает студия «SounDrama»: четыре девушки в черном по очереди, а иногда перебивая друг друга, поют строки из «Ностальгии по настоящему», им вторят пятеро барабанщиков, чье мерное постукиванье вводит в транс. А высокие, порою срывающиеся голоса девушек вызывают сладостную тревогу, будто перед нами совершается нечто вроде ритуального жертвоприношения.
К чтению стихов аудиторию возвращает Вениамин Смехов, вспомнивший один из самых успешных спектаклей Театра на Таганке «Антимиры» — спектакль, поставленный по произведениям Вознесенского. Сначала читает отрывки из поэмы «Оза», мастерски передав механическое прерывание речи лирического героя роботами, а потом разыграв беседу с вороном-пессимистом (им в свое время был Высоцкий), периодически восклицающем скептическо-риторически «А на фига?»; и два стихотворения — «Монолог актера» и «Не пишется». Смехов пару раз сбивается, что только добавляет искренности и прелести, ибо истинная поэзия не может быть совершенной, а прекрасное должно быть печальным.
Сразу за Игорем Миркурбановым (весь в черном, хрипло и акапельно пропел «Миллион алых роз») вихрем на сцену ворвался Владимир Машков. Будто и вправду выжимая спидометры, кинулся с цветами в зрительный зал, подарил их Зое Богуславской и, вернувшись, по-машковски брутально прочитал стихотворение, которое около 30 лет назад читал на пробах, — про человека, надевшего трусы и много чего еще, но забывшего про часы. Последнюю строчку Машков прокричал вместе с залом.
На финале — Иосиф Райхельгауз. Способный читать Вознесенского несколько часов кряду, он ограничился «Осенью в Сигулде» и не шутя прожил эти несколько десятков строк. Усталым, но проникновенным голосом он читал то нараспев, безотчетно вымахивая певучий ритм рукой, то пламенно вырывал строки, доходя едва не до исступления. Прикоснуться к памяти удалось. Поэзия, преодолевающая время, смела все границы и позволила заново пережить все то чудесное, что когда-то было связано с Андреем Андреевичем. Нет, это не человек без времени — ничто, это время — ничто без человека. И все в этом убедились.
