Азербайджанка по происхождению, Фарах Диба (такова ее девичья фамилия) родилась в семье офицера — выпускника Сен-Сира. Ее дед по отцовской линии в конце XIX века был послом Ирана при дворе Романовых. В свое правление она строила больницы, школы, детские сады, общалась с прокаженными и организовывала для них коммуны, в которых они могли жить полноценной жизнью. Поддерживала искусство, вернула на родину десятки раритетов. Именно она обратила взгляд своего мужа на положение женщин в своей стране. Вскоре женщины в этой мусульманской стране стали носить европейские наряды, перестали прикрывать лица и руки, а однажды супруг прекрасной Фарах, ставшей законодательницей мод в Иране, дал даже добро на выпуск иранской версии журнала Playboy. И вот об этой-то женщине Мирошниченко и поставил свой балет. Причем либретто получило ее высочайшее одобрение, потому что Фарах Пехлеви жива, ей сейчас 81 год, и живет она в Париже. Таким образом, она стала фактически соавтором этой балетной истории о себе самой.
— Как рождался замысел этого балета?
— Мы с моими постоянными соавторами: художником-постановщиком Альоной Пикаловой и художником по костюмам Татьяной Ногиновой — вспомнили про удивительную Фарах Пехлеви и ее историю, — рассказывает мне Алексей Мирошниченко о том, как в его голове родилась такая удивительная идея. — Потому что понятно, что «Шахерезада» — это должна быть восточная история, а с другой стороны, это должна быть сказка. Мало того, когда мы увидели документальную хронику и свадьбу Фарах с шахом 59 го года, и восторженные комментарии телевизионщиков: «Свадьба иранского шаха — еще одна из сказок Шахерезады стала реальностью», — тут уже как бы и сомнений не осталось. Слава богу, императрица, ее величество Фарах Пехлеви, жива. Я написал ей письмо, обратился к ее помощнику. Письмо написал по всем правилам и канонам этикета. Она не отвечала месяц. Я запаниковал. Но у меня в проекте есть замечательный консультант Лана Раванди-Фадаи — главный иранист России, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, и она мне сказала: «Что вы переживаете, ей тысячи писем каждый день приходит!» Потому что она все равно остается душой нации: на Западе очень большая иранская диаспора, и она многим помогает. В результате она очень благосклонно ответила, и началась такая почтительная переписка, и я делился с ее величеством мыслями по поводу балета. Потом, а это было два года назад, Диана Вишнёва в тот момент перешла в ожидание рождения сына и попросила меня подождать, а поскольку балет изначально планировался на нее, я, естественно, подождал. За это время идея трансформировалась, потому что первоначально я хотел использовать документальную хронику, я хотел, чтоб у меня дело происходило в архиве, и все это я сообщал ее величеству. Этим летом я уже написал окончательное либретто и послал императрице.
— А вы с ней встретились? У нее было желание приехать на премьеру?
— Да, у нее есть очень большое желание все это увидеть, но она написала, что ей трудно будет отправиться в такое дальнее путешествие. Но, я надеюсь, мы ей все равно покажем этот спектакль.
«Шахерезада» на сюжет сказки из «Тысяча и одной ночи» «О царе Шахрияре и его брате», на музыку симфонической сюиты Николая Римского-Корсакова, — балет знаковый. В 1910 году после его постановки Михаилом Фокиным в труппе Дягилева в Париже он произвел эстетическую революцию. Балет, построенный на изображении насилия и восточной сексуальности, рассказывающий историю о прекрасных женщинах гарема, воспользовавшихся отсутствием своего хозяина, дабы предаться групповой оргии с толпой мускулистых негров, с его модой на ориентализм и ошеломляющими костюмами и декорациями Бакста, оказался в европейском культурном пространстве начала XX века подобен взрыву и впервые вышел за камерные рамки балета как вида искусства. Он даже оказал огромное влияние на модную индустрию тех лет: в парижских магазинах тогда в особой цене были ткани etoffes sheherazades («ткани Шехеразады»), американские и французские звезды театра и кино заказывают Баксту рисунки для своих нарядов, а в моду входят тюрбаны и шальвары…
С тех пор многие хореографы обращались к музыке Римского-Корсакова (один из последних — руководитель балета Монте-Карло Жан-Кристоф Майо), но то, что предложил зрителю хореограф Мирошниченко, этот неистощимый выдумщик и эстетический провокатор, как всегда, поражает воображение.
В принципе работа Мирошниченко в качестве главного балетмейстера Пермского театра с балетами дягилевского репертуара закономерна. «Поскольку я оказался в Перми, городе, с которым была связана жизнь Дягилева в детские и юношеские годы, то почему бы не развивать эту тему?» — говорит мне балетмейстер. И обращается хореограф к дягилевским балетам по этой причине, с тех пор как возглавил пермскую балетную труппу, регулярно — «Дафнис и Хлоя» в 2010 м, «Шут» в 2011 м, «Жар-птица» в 2017 м.
После его великолепной «Золушки» на музыку Прокофьева, где затанцевали Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, министр культуры Екатерина Фурцева и великий хореограф Юрий Григорович, а действие происходит в 57 м во время Фестиваля молодежи и студентов в Москве, когда в Большом театре ставится этот балет, — это второй спектакль хореографа, который он создал, вдохновляясь реальными событиями и действие которого перенес во вторую половину прошлого века.
Как и в «Золушке», в «Шахерезаде» действие тоже переносится в 50–70 годы XX века, но начинается в наше время, на выставке, посвященной персидской истории и культуре, для торжественного открытия которой в Париж прибывает императрица Фарах. Среди экспонатов есть предметы, связанные с ее личной историей, и оказавшаяся в изгнании бывшая правительница Ирана встречается со своим двойником (молодой Фарах; интересно, что партию императрицы в старости на премьере исполняла недавняя выпускница пермского училища Булган Рэнцэндорж) и погружается в воспоминания…
И тут действие балета делает вираж во времени и пространстве. Перед нами 1971 год и «Золотой город» Персеполь специально выстроенный для того, чтобы принять гостей со всего света, в честь празднования 2500 летия персидской империи. Тогда сюда приехали свыше 70 глав государств: короли, королевы, премьер-министры, из Советского Союза Председатель Президиума Верховного Совета Подгорный. Дается бал, а затем военный парад, для которого Мирошниченко пригласил курсантов Пермского военного института.
Опять скачок во времени. 1959 год. Специальная архитектурная школа в Париже, где среди одетых по моде того времени студенток Фарах Диба. Студенты приглашены на прием в посольство Ирана во Франции, и там-то и происходит встреча юной студентки с шахом, встреча, ставшая судьбоносной. И так, как в калейдоскопе, одна балетная картина сменяется другой. Центральная — адажио, любовный дуэт, который Мирошниченко поставил в той самой третьей части этой сюиты, которую сократил Дягилев (что вызвало его конфликт со вдовой Римского-Корсакова).
Причем этот дуэт Мирошниченко ставит, наверное, впервые в своем творчестве, не используя пуантную технику. Этому есть основания: во-первых, и Фокин отказался в своем знаменитом балете от ее использования, а во-вторых, как говорит мне сам хореограф: «Эта деталь — отличительная черта героини, характеристика ее избранности и человеческой хрупкости».
Так или иначе, но дуэт у Мирошниченко действительно получился превосходным, а Диана Вишнёва и Марсело Гомес были в нем великолепны: между этими артистами в дуэте всегда возникает химия, а кроме того, и сама Диана, и ее партнер стопроцентно попадают в образ своих героев, вплоть до внешнего сходства.
Соавторы Мирошниченко — художник-постановщик Альона Пикалова и художник по костюмам Татьяна Ногинова — в своей работе, как всегда, весьма скрупулезны и поразительны: платья императрицы Ирана, мундир шаха, остальные костюмы вельмож, дипломатов и послов отличаются богатой отделкой и по-настоящему роскошны.
В шести витринах, передвигающихся на колесиках, детально воспроизведены древнейшие сокровища, показываемые на выставке «Искусство Персии»: крылатый лев — один из главных иконографических образов как западной, так и восточной культуры, у индоарийских народов и персов это знак высшей божественной силы и мощи; золотая таблица Дария II; золотое ожерелье; плитка со сфинксом, которая свидетельствует о культурных связях Древней Греции и Персии; фаянсовое блюдо с глазурной росписью; драгоценный ковер — один из лучших образцов персидского ковроткачества при династии Сефевидов (1501–1722). Передвигают эти витрины на колесиках, меняя таким образом декорации, некие Бессмертные — как будто ожившие древние персидские изваяния, исполняющиеся артистами, для которых Мирошниченко сочинил весьма незамысловатую хореографию.
Балет «Шахерезада» многонаселенный. Помимо главных героев — шаха и императрицы Фарах — это телохранители, хранители музея, фотографы, гости в посольстве, дипломаты, лакеи, гончары, чеканщики, разносчики воды, ткачи ковров, девушки с кувшинами, блюдами, вуалями, танцовщицы. Но танцев для всего этого народа поставлено не так уж и много. Обилие хореодрамы и минимум танца — главные претензии к этой постановке.
Поскольку либретто этого балета написано с высочайшего одобрения, в конечном итоге, можно сказать, в соавторстве с самой императрицей, трагические моменты истории этой семьи в постановке не отражены. Ни скитаний после революции, ни требований выдачи шаха, ни захвата американского посольства в связи приездом шаха на лечение в США, ни гибели детей (младший сын Али Реза Пехлеви покончил с собой 4 января 2011 года выстрелом из ружья в своем доме в Бостоне) — ничего этого в балете нет. Да и 50 минутный балет вряд ли смог бы вместить все эти события.
После довольно подробной экспозиции, рассказывающей об обстоятельствах первой встречи, история Фарах Пехлеви в дальнейшем показана весьма бегло: роскошная ее коронация, славящая царственную чету толпа народа, которая по мере нагнетания в музыке трагических мотивов обступает чету уже не с восхищенными и почтительными, а угрожающими жестами, а когда расступается, императрица остается одна, с голубой лентой от мундира любимого…. Заключительная сцена балета: императрица ножницами разрезает голубую ленточку, открывает выставку… Круг замкнулся.
Если в первом балете, показанном в этот вечер, танцев оказалось не так много, то в «Жар-птице» Игоря Стравинского — настоящее пиршество. Ведь перед нами не просто балет, а занимательнейшее путешествие по хореографическим стилям и эпохам XX и XXI века.
И задумана такая компоновка балетов в рамках одного вечера не случайно. Николай Андреевич Римский-Корсаков — учитель и педагог Игоря Стравинского. В этом балете, как и в «Шахерезаде», также с позиций современности, идет переосмысление дягилевского репертуара. И Алексей Мирошниченко в этом переосмыслении оказывается конгениальным тем хореографам, к балетам которых он обращается в своей «Жар-птице». При этом и танцовщики его труппы оказываются на высоте: в партии Кащея Бессмертного (хотя партии как таковые тут не обозначены, но фактически соответствуют оригиналу) буквально царит над балетом харизматичный Тарас Товстюк, великолепны Жар-птица Альбина Рангулова и Иван-царевич — Павел Савин, в блестящем, слаженном ансамбле (особенно в эпизоде в стиле Баланчина и в сцене спортивного парада Голейзовского) выступает и кордебалет.
Путешествие из нашего времени в прошлое идет у Мирошниченко в обратном направлении, из века двадцать первого к началу века двадцатого: от современных хореографов Акрам Хана, Начо Дуато, Уильяма Форсайта, Иржи Килиана через Баланчина, Бежара, Пину Бауш, Голейзовского, Лои Фуллер, Рут Сен-Денис до первосоздателя балета «Жар-птица» Михаила Фокина в финале балета. Полагаясь на эрудицию зрителей, имена конкретных хореографов в программке Мирошниченко не называет. Но в балете представлены стили и характерный язык именно тех хореографов, без которых невозможно представить историю хореографического искусства в XX — начале XXI века.
И пусть балетмейстер немного путается в хронологии (перед Бежаром и его «Весной священной» у Мирошниченко идет неоклассика Баланчина, но, поскольку мы путешествуем в обратном направлении, должно бы быть наоборот) или его Пину Бауш в хитонах и с красной тряпкой запросто можно перепутать с Айседорой Дункан и ее красным флагом (которым босоножка эпатировала в Америке обывателей и восхищала в России большевиков) — нестыковки охотно ему прощаешь ради той занимательной игры, что он придумал для зрителей. Более креативного хореографа, который все время сочиняет для своего очередного спектакля что-то необыкновенное, в российском театральном пространстве сегодня просто не существует.
