Егор Данилович по материнской линии — внук Виктора Михайлович Чернова, эсера, председателя Учредительного собрания, блестящего эрудита, автора нескольких книг. Профессор департамента философии оказался в окаянные октябрьские дни 91-го года в Москве. Видно, судьбе было угодно показать ему фрагменты революционного переворота, которые едва не стоили жизни его знаменитому деду…
Егор Данилович приехал в «МК», конечно, не только за тем, чтобы изучить следы прицельного огня по окнам нашей газеты и всего издательского комплекса «Московской правды» — он хотел рассказать о своем общении с консерваторской молодежью Москвы, о слушателях его весьма экзотического семинара по раннехристианскому песнопению. В Москве стреляли на улицах, убивали прицельным огнем безвинных. А у Резникова на лекции в консерватории звучала античная и средневековая музыка. Атлантида и сермяжная правда, не совмещающиеся ни в каком сопряжении, оказались сближенными благодаря этому добродушному, открытому человеку, познавшему нас издалека лучше, чем мы себя сами.
В тяжелый понедельник, когда ни на один консерваторский курс не смогли прийти студенты, в тихом здании на Герцена работал только семинар Резникова: к нему пришли 12 слушателей… А ночью с крыши консерватории стреляли — на улице Неждановой обнаружили тела трех убитых. Мирно настроенный профессор произнес:
— Для меня чудо, что я встретил в московской Консерватории такую чистую, невинную молодежь. В ней поражает заинтересованность в постижении нового. Она не испорчена официальной условностью. С этими молодыми людьми спокойно можно говорить даже о вере. Парижской студенческой публике эти философские мотивы не близки.
— Егор Данилович, чем же вы увлекли слушателей, что они не без риска быть убитыми пришли к вам на лекцию?
— Начну издалека. В парижских библиотеках хранятся старинные рукописи, написанные крюками (невмами). Эти знаки показывают направление, орнаментацию звука песнопений. Но ведь надо еще догадаться, понять, как это пелось тысячу или пятьсот лет назад.
— Вам помогали интуиция и догадка?
— Нет. Устные родственные традиции еще живы. Их мало, но можно обнаружить эти следы в византийских христианских храмах Греции и Турции. Духовная музыка этих мест и даже храмов Индии несет некую модель, общую с устной античной традицией. В русских деревнях еще можно услышать древнюю песенную традицию. У старообрядцев сохранились какие-то реликты старинного песенного звучания…
Президент Коллегии старинной музыки Михаил Александрович Сапонов рассказывает, какое ошеломляющее впечатление он получил, услышав Егора Даниловича в первый раз:
— Это был сеанс погружения в особое звуковое пространство, о котором даже профессионалы не догадывались. У нас всякий вокал существует в оперном строе. И вдруг совсем другое. Егор Данилович нас научил: голос человека — некое подобие храма. Всё тело человека участвует в звучании. Когда песнопение совершается в храме, возникает созвучие акустики храма с акустикой тела и души. Идеальный звук!
Егор Данилович родился в Париже в 1938 году. Он чуть-чуть помнит своего деда — во время войны Виктор Михайлович Чернов участвовал во французском Сопротивлении.
— Во время войны мы с родителями жили не в Париже, а в деревне, в большой семье Колбасиных-Черновых. Дед был очень общительный, живой. Любил собирать морские ракушки на побережье. Потом дед уехал в Америку… Моя мама Наталья Викторовна (она дожила до 90 лет и умерла в прошлом году) хорошо помнила события 17-го года и разгон Учредительного собрания, председателем которого был ее отец. Чтобы захватить Временное правительство, Ленин пригласил латышских стрелков, не говоривших по-русски. Никакой русский солдат не мог бы поднять руку на правительство. Ленин хотел расстрелять Чернова на месте — об этом знал Бронштейн (Троцкий) и предупредил Виктора Михайловича. Спас ему жизнь.
Ваши события октября 93-го очень похожи на тот октябрьский переворот. Представьте, если у Президента России не было армии, как в 17-м у Временного правительства, шайка убийц смогла бы захватить власть. У Временного правительства был всего лишь женский батальон для охраны Зимнего. Будь у него хотя бы тысяча солдат, переворот не состоялся бы. Я спрашивал маму, почему же не было у правительства тысячи защитников? Она ответила: «Они все идеалистами были. Ждали — вот-вот выборы. Люди выскажут свою волю. А пока нужно искать согласия».
Я считаю, демократия, даже на наш французский лад, должна защищаться силой. Последние кровавые события — это вам прививка, чтобы главная кровь не случилась…
Когда дедушкина семья оказалась в Париже, у них не было своего дома. Но как-то устроились. Знаю от мамы, что бабушка принимала в своей семье Марину Цветаеву с дочерью и сыном. Цветаева какое-то время жила у Черновых, хотя сами они были бедны, у них часто отключали свет за неуплату. У мамы я видел бусы от Марины Цветаевой — деревянные с голубыми камешками.
— Кого из русской интеллигенции вы помните по Парижу?
— Мы часто бывали у Алексея Михайловича Ремизова. Пятилетним ребенком будущий писатель учился читать в церкви Божьей Матери, где дьячком служил старовер, певший по крюкам. Альт Алеши Ремизова был слышен в церковном хоре. Алексей Михайлович — человек исключительный, мастер настоящего русского слова. Вокруг него всегда создавалась волшебная атмосфера.
Я помню Бердяева, Зайцева и еще многих…
— Вы женились на русской?
— У моей жены Клары немецкое происхождение. У меня пятеро детей. Младшим, Василисе и Маше, 3 и 4,5 года. Старший, Коля, — механик, Миша заканчивает архитектурный институт. Алеша — музыкант, играет на контрабасе.
У Егора Даниловича Резникова два высших образования — музыкальное и университетское, философское. Он преподает в консерваториях Парижа, Женевы, Голландии, Финляндии. Собирается в Санкт-Петербург. Егор Данилович в этот приезд пел в церкви Косьмы и Дамиана. До недавнего времени там была типография Министерства культуры. Поначалу церковная служба шла в верхнем этаже, а внизу шумела типография. Прихожан это обстоятельство раздражало, но они мирились. После трагической гибели о.Александра Меня духовные чада получили эту церковь полностью. Настоятелем храма стал ученик о.Александра — Александр Борисов. Теперь церковь в ремонте. Акустика еще полностью не восстановлена, но Егор Данилович остался выступлением доволен — горели свечи, атмосфера была чистой, истинно духовной. Западные и русские стихиры ХV—ХVI веков обрели здесь подлинное звучание.
Егор Данилович приезжал в Россию трижды.
— Три года назад пригласили меня к детскому хору Большого театра. Был вечер. Ребята устали (а было их человек 80, от 5 до 14 лет). Я предложил им с закрытыми глазами вслушаться в собственный звук, открыть свое звучащее тело. Они вошли в это сразу! Быстрее взрослых. Пятилетки тянули такое глубокое о-о-о!
В больное наше время резниковский глубинный подход к звуку может послужить основой звукотерапии. В Париж Егор Данилович повез кристалл горного хрусталя с моего стола, как память обо всем чистом, что еще осталось в оскорбленной России.
17 октября 1993
