Хитом выставки-анонса «бессмертного сезона» Уральской биеннале стал арт-объект, который меняет материальное на духовное. На первый взгляд автомат как автомат — неприметный, серый. Инструкция элементарна: вставляешь любую купюру — получаешь авторский рисунок, бережно приклеенный на лист А4. Для гостей вернисажа это игра в неизвестность. Своеобразная лотерея: никогда не знаешь, какой «билет» вытащишь. Важно, что человек сам определяет цену искусства, это операция вне законов арт-рынка. А еще то, что изобретение дает возможность купить картину так же просто, как чашку кофе в автомате — граница между искусством и жизнью стремительно тает. Для авторов «Банкомарт» — еще и средство дохода. Они сделали таких три: установлены в екатеринбургском «Ельцин-центре», самарской галерее «Виктория» и нижнетагильской галерее «Народная».
— ЖКП — новое поколение художников, — рассказывает комиссар биеннале Алиса Прудникова. — Для них это не только игра со зрителем, но и способ находить средства на следующие работы. Они загружают туда графические работы разных художников. У меня больше 20 работ из «Банкомарта».
В общем, художники выживают на Урале как могут. С выдумкой. Всего на московской выставке больше десяти авторов, которые сегодня делают погоду на художественной карте Уральского региона и далеко за его пределами. Некогда все они в разные годы участвовали в «заводской» биеннале. Кураторы московской выставки Светлана Усольцева и Марина Федоровская выбрали художников, для которых уральская биеннале дала импульс в развитии, и показали, что они сделали после арт-смотра.
Среди таких художников — победитель недавней премии современного искусства «Инновация» Владимир Селезнев. На выставке его работа «Супрематизм из Еврошопа», сделанная для проекта в немецком Киле, — серия абстрактных картин на дешевых кухонных клеенках.
— Знаете, что самое кайфовое? — говорит Алиса Прудникова. — Эти работы он сделал за полгода до того, как случился скандал с коллекцией поддельных малевичей (в начале 2018 года мировое арт-сообщество подвергло сомнению подлинность коллекции Игоря Топоровского, выставленной в бельгийском музее. — М.М.). Я тогда сказала ему: «Вова — ты интуит, сделал предсказание!»
Сам Селезнев считает, что его нечаянный прогноз — это подтверждение статусности авангардного искусства: «неважно, на что нанесена примерная супрематическая композиция, — на клеенку или прялку, как в Генте, — предмет сразу признается искусством и попадает в музей».
На Урале даже юмор с оттенком суровости. Взять хотя бы работу Людмилы Калиниченко «Художник, куратор, его друзья и фантастические твари». Фантастические твари — это вам не пикирующий злыдень и нюхль, а наши родные — гуси, куры, овцы и кролики. На картине екатеринбургской художницы животные собрались за столом вместе с яркими представителями уральского арт-сообщества и застыли в позах из леонардовской «Тайной вечери». На первый взгляд ироничная аллюзия на старое искусство и современное голливудское кино на поверку оказывается призывом к гуманности вообще и в арт-среде в частности. «Каждую минуту мы можем стать сытыми или съеденными», — считает Людмила.
Жизнь среди фабрик и заводов отражается в искусстве по-разному. Художник Федор Телков, уроженец Нижнего Тагила, например, нашел общее между горой Фудзиямой и горой в Дегтярске. Вслед за японским художником ХIХ века Кацусики Хокусай русский автор сделал свои «36 видов Фудзи». Черно-белые фотографии, где гора отработанной породы становятся частью повседневного пейзажа, печалит и потрясает. В Дегтярске — небольшом городке в Свердловской области — происходит экологическая катастрофа: вода из недействующих шахт все еще отравляет грунт, а сама гора имеет радиационный фон. Люди знают об этом, но им приходится мириться с «ядовитой» реальностью.
Новая техногенная действительность несет с собой такие вроде бы глобальные перемены, которые проявляются в мелочах — фоном. На видео Саши Солдатовой, например, можно увидеть обычные детские площадки, расположенные в Уралмаше — индустриальном районе Екатеринбурга, где находится самый большой машиностроительный завод Урала (завод занимает 60 га, в годы войны там было построено 60% танков для фронта). Перед нами вроде обычные дворы, где играют дети. Однако вместо логичного скрипа качелей и каруселей мы слышим гогот машиностроительного завода. «Детская площадка многократностью повторяющихся действий напомнила мне образы заводской работы. Мы вырастаем, но продолжаем крутить эту карусель, только звуки меняются и появляются слова «производительность» и «выполнение плана», — заметила Солдатова.
Индустриальный арт даже для простого пейзажа находит урбанистические средства. Художник Алексей Щигаль из Перми использует штампы, чтобы создавать заводские виды на белой кальке. Такая вот рефлексия вокруг того, из чего состоят уральские пейзажи. Словом, если хотите окунуться в реальность и эстетику рабочего класса — добро пожаловать на Красную площадь. Однако для организаторов проекта выставка в Москве — это, конечно, приглашение увидеть индустриальное искусство «живьем» в фабричном климате Екатеринбурга. Основной проект Уральской биеннале на этот раз займет действующий оборонный завод — оптико-механический. На закрытое предприятие будут пускать по паспортам, иностранцам нужно подавать заявку за три дня. Еще один проект биеннале представит результаты работы арт-резиденций, размещенных в разных точках страны. Все они будут о том, куда приведет человечество техногенная реальность. Бессмертие — уже реальность или все еще фантазия?
— Каким видят будущее участники 5-й уральской биеннале? — спросили мы ее комиссара Алису Прудникову.
— Многие утопично относятся к грядущему. Видят много вызовов, связанных с технологизацией. Много работ, которые связаны с темой старения, увеличенного времени старости, ведь уже понятно, что мы умрем намного позже, чем наши родители. Однако важнее оказывается вопрос не как победить смерть, а как преодолеть бессмертие?
