Стереотипы подсказывают, что театр – это не только действие, но и сопутствующая атмосфера. Но что будет, если лишить зрителя бархатного занавеса, блаженного рокота аплодисментов и самих артистов? А вместо этого дать в руки аудио-приемник, наушники и отправить бродить по парку. Создатели уверены – эффект будет только сильнее.
«Вечное возвращение» – это результат прочного и успешного творческого тандема драматурга Аси Волошиной и режиссера Семена Александровского (в библиотеке СТД идет аудио-погружение «Время, которое», а в сети – спектакль «Брак»). В этот раз гуляющему зрителю придется самостоятельно разгадать и расследовать таинственную историю в царскосельском парке.
Мы спросили Семена о любви к открытым пространствам и аудио-форматам.
– «Вечное возвращение» – далеко не первый спектакль-бродилка в вашем арсенале. Чем привлекает именно эта форма?
– Свободой. Я много думаю над наследием двадцатого века. Большие идеи привели к огромным разочарования и травмам, не говоря уже о жертвах. Философ Мераб Мамардашвили, анализируя тексты Марселя Пруста, сформулировал, что человек у него не объект воспитания, а субъект развития. Двадцатый век пытался перевоспитать человека, выковать из него что-то более совершенное. Это очень жестокий подход и, как показала практика, лучше человек от этого не становится, скорее наоборот. Мы – наследники огромного количества театральных зданий, которые были построены советской властью для трансляции со сцены правильных смыслов. Нация сидит в партере в темноте и смотрит на освященную сцену. В самой этой форме есть очень мощное тоталитарное начало и преодолеть его в театре довольно сложно. Поэтому я предпочитаю выходить из здания и предлагать зрителям побродить.
– Причем каждый раз вы делаете основной акцент на аудио. Неважно, будь то бар, библиотека или музей-заповедник. Почему такое внимание уделяете именно звуку?
– У этого есть почти научное обоснование. Наш мозг сформировался давно в процессе эволюции. Связка визуального и аудиального играла большую роль. Если на нас несся саблезубый тигр, очень желательно было его увидеть и услышать. Сопоставление двух этих факторов сильно повышало наши шансы. Эта связка очень устойчива, и когда я ее нарушаю, мозг начинает судорожно восстанавливать порядок и выстраивать логические цепочки. Назовем это творческим состоянием. При этом мозг не глуп и, если мы на кухне будем слушать радио спектакль, никаких продуктивных связок мозг не построит. Но когда история пьющего писателя помещается в бар, и он говорит о своих приключениях связных с состоянием опьянения, а в бар заходят люди и повышают градус, ты вдруг начинаешь в них видеть героев повествования. Это работает до такой степени сильно, что потом невозможно зрителя переубедить, что та девушка в красном или тот помятый бородач были не подставными артистами, а случайными прохожими.
– Складывается впечатление, что это не вам нужно было «Царское Село», как новое театральное пространство, а наоборот – вы им. Насколько легко музей открылся такому взаимодействию?
– Эта работа удалась, потому что мы оказались интересны и нужны друг другу. При этом я считаю, мне невероятно повезло. Я люблю подлинность, настоящие фактуры, объекты с памятью. Они сами по себе содержательны и рассказывают истории. Поэтому в театре я чаще использовал ready made (художественная техника с использованием готовых объектов, – И.Н.), чем делал декорацию. Конечно, это были простые и неочень дорогие вещи. А теперь представьте себе, сколько стоил бы продакшн, если Царское Село для спектакля нужно было бы построить. В некотором смысле я могу сказать, что художники спектакля – Ринальди, Камерон, Растрелли. А художник по свету – уровня «Бог». Я восхищен музеем и его директрисой Ольгой Таратыновой, в ее руках сокровища, а она не успокаивается и ищет новые формы общения с аудиторией. Думаю, это очень здоровая для музея атмосфера.
– Я правильно понимаю, что Екатерининский парк – самое большое по площади пространство, с которым вы работали? В замкнутых или открытых формах лучше работает site-specific театр?
– На заре своего развития site-specific театр искал уединенные закрытые места. Тенденция - найти живое пространство была, но, хотелось, чтобы в нем было все же поменьше жизни, которая может помешать проведению спектакля. Я же сразу решил, что Pop-up театр будет работать с городским пространством, в котором кипит жизнь. И мы обернули это в нашу пользу – посторонние люди не мешают спектаклю, они его дополняют. Спектакль «Другой город» охватывает маршрут в 10000 шагов по центру Петербурга. Недавно я выпустил спектакль в усадьбе Толстого Ясная поляна на огромном поле. Сценой спектакля «Задержанный» становится вся улица Рубинштейна. Екатерининский парк может и не самая большая сцена из наших спектаклей, но точно самая красивая!
