Еще на сентябрьской презентации сезона художественный руководитель Ермоловского Олег Меньшиков обратил внимание журналистов, что молодой человек по его правую руку выжимает из артистов все соки на репетициях. «Он работает по 12 часов в день, мучает артистов. Они приходят в 11 утра, уходят ночью. И при этом еще благодарны ему», – сказал тогда Меньшиков о Дмитрии Акрише.
Уже интригует. А когда режиссер объявил название материала это чувство усилилось в разы – Кен Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Культовый роман 60-х. Чуть ли не библия для того поколения американцев. И, конечно же, легендарный фильм Милоша Формана с Джеком Николсоном в главной роли. В 1975-м году лента стала второй в истории «Оскара» картиной, завоевавшей 5 статуэток. А сегодня, в 2020, этот сложнейший материал в собственной инсценировке Дмитрия Акриша обрел дом в театре Ермоловой.
Пустая серая сцена, окруженная по периметру стеклянной клеткой. В центре – полуразрушенный каменный столб. За ним, кажется, лежит еще дышащее тело. Вероятно, пациент. Холодный больничный свет с перманентно мигающей нервирующей лампочкой мгновенно погружает в соответствующую атмосферу. Ты больше не зритель, ты – часть лечебницы.
А вот и товарищи по несчастью: 7 мужчин, потерявших волю и желание. Они убиты системой, но в то же время каждый – ее надежный столп. Все эти пациенты могут уйти, если захотят, если будут готовы, если почувствуют в себе жизнь. Но пока их успокаивает хладнокровная улыбка сестры Гнусен (Светлана Головина), такое решение кажется чистым безумием.
Не проходит и 10 минут, как на сцене воцаряется отрезвляющая нагота. И это не фигура речи. Пациент по имени Хардинг (Виктор Ворзонин), страдающий патологической ревностью и разрушающей неуверенностью в себе, вынужден раздеться, как того требует санитар. Полностью. И стоять так не одну минуту.
Тем временем зритель постепенно знакомится с обитателями больницы. Среди них – милые старики вроде Джорджа (Георгий Назаренко), который ежесекундно ждет встречи с сыном, и совсем юные безумцы, как заикающийся Билли Биббит (Андрей Мартынов). Есть даже двухметровый «Вождь» Бромден (Иван Исьянов), лишенный голоса и слуха. Но какой толк от больничных процедур и таблеточных горстей, когда в телах еле теплится жизнь?
Этот вопрос без конца задает Рэндл Макмерфи (Никита Татаренков). Его поместили сюда насильно и так просто уже не отпустят. «Черт, а вы здесь реально психи? А этот надоедливый звук можно выключить? А в карты играет кто-нибудь?» – вновь и вновь повторяет Макмерфи. Неудивительно, что такой, с виду самый нормальный человек, на деле оказывается центром больничных усилий.
За 2 часа беспрерывного действия происходящее накаляется до истошного ора. Санитары не могут контролировать пациентов, больные истерично мельтешат по стеклянной коробке. Единственный способ разглядеть их лица – экранная проекция над сценой, где все время транслируются портреты персонажей.
Если не знать, сколько и как режиссёр работал с артистами, достаточно понаблюдать за ними хотя бы 30 минут. Они выворачивают души (свою, партнера, зрителя), истошно кричат (от возмущения, восторга, боли) и сходят с ума… один раз, еще, и еще раз… От такой концентрации буквально взрывается голова. Так что приходится опускать голову между кресел, чтобы хоть немного себя стабилизировать. За минутами летят события, но они будто второстепенны. Потому что атмосфера их перекрывает.
Тем неожиданнее кажется финал. «Ты решил поиграть в Бога?» – бросает в Макмерфи оглушающий вопрос Мисс Гнусен. Он лежит на лопатках. Сражен? Неизлечимо болен? А это зрителю уже придется решить самому. Спектакль закончен, о чем присутствующие понимают не сразу. Но, кажется, именно этого добивался Акриш.
«Я очень надеюсь, что спектакль будет без поклонов. Мне кажется, если это случится, если в конце не будет аплодисментов, а зритель тихо встанет и уйдет из зала, то это значит, что нас услышали, нас поняли. Даже не поняли, а почувствовали», – говорил режиссер до премьеры. Так и случилось.
