Режиссер Александр Созонов принес пьесу Погодиной-Кузминой специально для Ирины Алферовой. Она, как и ее героиня, 66-летняя графиня Софья Андреевна, становится сердцем спектакля. Эта история не о нем — гениальном писателе и великом мыслителе, она о ней. О женщине, родившей Толстому 13 детей, державшей в хрупких руках хозяйство огромного имения, ухитрявшейся собственноручно переписывать бессмертные рукописи, не перекладывая ни одну из обязанностей на помощников.
На дворе 1910 год. Чета Толстых пребывает в своем имении в Ясной Поляне, где 82-летний тяжелобольной Лев Николаевич доживает последние месяцы. Лишь изредка зритель слышит характерное старческое шарканье и кряхтение. Но больше и не надо — усадьба дышит в ритме Толстого. Его боятся и боготворят. Один лишь взгляд «папа́», который появляется в виде проекции на потолке сцены «Эрмитаж», способен мгновенно построить присутствующих по стойке «смирно».
Остальные Толстые — обычные люди со своими недостатками, комплексами и страстями. Тут и свято преданная идеям отца Александра Львовна (Татьяна Циренина), которую мать то и дело упрекает в преждевременном старении, хотя ей всего 26 лет. И надменный Лев-младший (Павел Дроздов) с холодным взглядом и острыми скулами. Молодой граф не обременяет себя мыслями о пользе труда или собственного заработка. Да и зачем, когда «папа́» вот-вот скончается и оставит (если, конечно, никто этому не помешает) семье многомиллионное наследство.
Впрочем, не он один делит шкуру неубитого медведя. Есть еще старший Илья Львович (Иван Мамонов), который сбегает от собственной семьи в отеческую, чтобы проверить, как там поживает именитый предок, да подстрелить забавы ради и назло отцовскому учению пару зайцев.
Венцом и смысловым центром семьи, ее скрепляющей силой является, конечно, Софья Андреевна в исполнении Ирины Алферовой. Графине достаточно лишь появиться перед зрителем, чтобы те поняли: лучшей женщины для Толстого нельзя было придумать. Она магнетически притягательна, несмотря на 13 рожденных и 5 рано умерших детей, невероятно сильна и по-детски ранима.
Сильное впечатление производит и образ издателя и близкого друга Толстого Владимира Черткова (Николай Голубев). Он следит за происходящим как-то со стороны, отпуская едкие реплики в микрофон и будто науськивая молодого секретаря Валентина Булгакова (Александра Сеппиуса).
Спектакль легко можно представить на привычной сцене с горизонтальными рядами напротив. И он произвел бы не меньшее впечатление. Но современное и технологичное пространство легендарного зала «Эрмитаж» в «Школе современной пьесы» заметно усиливает впечатление от и без того сложной семейной драмы. Зрители сидят в отдельных секторах, а артисты ходят между ними по специально сооруженным пандусам. Порой одна сцена может разворачиваться в диаметрально противоположных концах зала, и за репликами приходится следить, как за матчем по пинг-понгу. Для лучшего обзора и усиленного впечатления на всех участках сцены стоят камеры, которые мгновенно проецируют изображение на стены и потолок. И когда у графини вырывается истошный крик: «Ужасное прозрение видеть, какими ничтожествами вырастают твои дети», — помещение окутывает пламя.
Еще в начале создатели спектакля предупреждают, что, несмотря на документальную основу, происходящее — не более чем художественное прочтение, один из вариантов возможных событий. И главный приговор Толстым должны вынести его потомки.
