Замены игроков произошли сразу в трёх крупнейших театрах Москвы - в Малом, МХТ им. Чехова и «Табакерке». Причём, в двух из них - в премьерных спектаклях, сданных только в начале сезона. В Малом театре премьера «Большой тройки. Ялта 45» была назначена на 3 сентября, а исполнитель роли американского президента Рузвельта - Борис Клюев умер 1 сентября. Он репетировал до последнего и хотя все знали - у артиста тяжелое заболевание, никто не сомневался, что премьеру он сыграет.
- Слово даю тебе - и мысли не было, что Борис Владимирович не выйдет на сцену, он же боец, - говорит режиссёр спектакля Андрей Житинкин. - Ведь мало кто знал, что в его гримерке, пока шли репетиции, дежурила медсестра и делала ему обезболивающие уколы. Лично я не был в курсе.
О внезапной смерти своего артиста режиссёр узнал, когда давал интервью в прямом эфире на телевидении и как раз вещал о предстоящей премьере.
-Я в эфире все рассказываю и вижу, что у ведущего вытягивается лицо - ему что-то в «ухо» сказали. «А вы знаете, что сейчас произошло?» - спрашивает он меня. «Нет» - «Умер Клюев, о котором вы только что говорили». Для меня шок - и от самого факта внезапной смерти Бориса Владимировича, и от цинизма телевизионной практики - им в кадре нужна живая реакция, а тут ничего личного. Ну, у меня на лице и был написан шок.
В общем, на премьере Рузвельта вместо Клюева сыграл Владимир Носик. Но это был не срочный ввод: Носик весь репетиционный процесс провел в зале - готовил роль в другом составе, и это спасло спектакль. А вот лермонтовский «Маскарад», где Борис Клюев блистательно играл Арбенина шесть лет, пришлось на несколько месяцев законсервировать - дублера у него не было. Только сейчас Житинкин начнёт вводить на Арбенина популярного актёра Игоря Петренко, как только тот вернётся со съёмок.
Если в «Малом» ввод другого артиста оказался подготовленным, то в «Табакерке» он носил стремительный характер. От Covida неожиданно умирает Борис Плотников, на котором держится главная интрига в премьерном спектакле «И никого не стало» по пьесе Агаты Кристи. Детектив, и энергию напряжения, которую создал на сцене Владимир Машков, трудно удержать, если центральная фигура меняется и по рисунку и по психофизике. Было принято решение, что на роль судьи Уоргрейва, которую играл Плотников, тонкий, нервического склада артист, войдёт Михаил Хомяков, а у него и фактура другая и нутро другое. Вдобавок, у него самого премьера на выпуске.
- Ввод был стремительный, - говорит мне после спектакля Хомяков. - Мы готовим «Полоумного Журдена», я там репетирую Журдена, а тут ...Ведь когда Борис Григорьевич только заболел, вопрос не стоял о его замене, более того, и речи и не могло быть. А уж когда случилось...
- Сколько времени ушло, чтобы на скорости впрыгнуть по сути в главную роль?
- Времени у нас было совсем мало: три репетиции в репзале и две на сцене как прогон. Мы же остановили «Журдена». Я смотрел кассету, смотрел как играл Борис Григорьевич. А у него совсем другая индивидуальность, и само действие летит как пулеметная очередь. Но Володя сделал все, чтобы мне было комфортно. Знаешь, за последние 20 лет у меня это был самый экстремальный ввод. Так, пожалуй, происходило, только когда я вводился в «Билокси - блюз», - как в прорубь с головой. А я актер накопительного плана - мне надо все подробно изучить, чтобы все осело и так далее. А здесь как тогда - стремительно, но совсем не без нервака. Я был на удивление спокоен. Внимателен. Чем сложен этот спектакль - в нем много ходов, переходов и текст нельзя не забыть. Стоит мне запнуться, все посыпется. Не спектакль, а пулеметная очередь.
- А каково режиссеру, когда нужно срочно «перешить» роль с одного актера на другого? - спрашиваю я Андрея Житинкина.
- Сложность при вводах в том, что все равно придумываешь артисту другой рисунок роли. У всех артистов разная психофизика, и у тут режиссера одна проблема - учитывать другую индивидуальность. И если режиссёр не формально подходит к вводу, то по сути это как новая работа - тебе надо с актёром заново пройти весь путь. Вот я сейчас буду вводить Игоря Петренко на роль Арбенина. Здесь однозначно просто не получится: нельзя - тут поэзия. Проще с комедией: в ней допустима импровизация. И если пьеса Чехова, то текст его у большинства артистов на слуху. А стихотворная драма сложнее чем Шекспир. Это рифмы и если ее забыть... одна сцена, да и весь спектакль рухнет.
В связи с кончиной Валерия Хлевинского возникли проблемы и в МХТ им. Чехова. Артист играл в двух спектаклях и в новом репетировал. Сейчас худрук Художественного Сергей Женовач, который готовит «Заговор чувств» по Юрию Олеше, в замешательстве - он не знает, кем заменить артиста. Зато уже известно, что в спектакле «Шинель», где у Хлевинского две роли - Будочника и Григория Петровича - его заменит Олег Тополянский.
