В одном из стихотворений Шпаликова, ставшим широко известным как песня, есть такие строки: «Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут». Так сложилось, что сбылось одно пророчество — друзья заплакали, но и страна пожалела и вспомнила. С одним из них — советским и российским сценаристом, заслуженным деятелем искусств РСФСР Павлом Финном — накануне памятной даты пообщался корреспондент «МК».
«Представить себе эту дату — 85 лет, совершенно невозможно. Гена как-то сказал, и я эту фразу часто повторяю: «Поэту в России жить дольше 37 лет неприлично», — с такого драматичного воспоминания начал беседу наш собеседник.
— Павел Константинович, был такой момент, когда Шпаликов хотел уйти из ВГИКа учиться в Литинститут. Закономерен вопрос: он был в большей степени поэт или сценарист?
— Прежде всего поэт, и не потому, что писал стихи. Он был поэт по своей сути. Что бы он ни писал: сценарии ли, пьесы — там было очень сильное поэтическое начало. Когда он учился в суворовском училище, он был под большим влиянием Владимира Маяковского, очень любил его, писал стихи лесенкой, и единственное, за что осуждал его тогда, так это за самоубийство. Какой невероятный парадокс: осуждал за уход из жизни и сам повторил такой уход.
— Почему так произошло? Эпическая дистанция, достигнутая к сегодняшнему дню со времени трагедии, позволяет дать объяснение?
— При всей цельности его натуры в нем были противоречия, вызванные его образом жизни, и тем, что он не мог совпасть с тем, что нужно было власти. Вначале его очень ласкала власть, когда только Союз кинематографистов возник, он избирался в его правление — на него была надежда как на молодого и правоверного. Но в итоге выяснилось, что ему с властью не по пути, а власти с ним. Это стало одной из причин его трагедии.
— Каким он был, каким вам запомнился?
— Его любили в нашем кругу, он был очень обаятельным и всегда был абсолютно своим с людьми разного возраста. Одним из лучших его друзей был Виктор Некрасов (писатель-диссидент, автор повести «В окопах Сталинграда». — И.В.), который был гораздо старше его.
Но конец жизни Шпаликова был очень печален, и мы, его друзья, которых, в общем, не осталось почти, корили себя, считая, что как-то его упустили. Но вряд ли это так. Какая-то роковая предопределенность была в его судьбе. Но его известность посмертная превысила известность при жизни. Через несколько лет память о нем выхлестнула за пределы его судьбы, и он стал достоянием очень многих. И, что самое замечательное, он стал любим молодыми, не только нашим поколением. Мой ученик по Высшим сценарным курсам Антон Верстаков, к сожалению, тоже трагический погибший, недавно хотел снять фильм по непоставленному сценарию Шпаликова.
— То есть нить интереса к наследию Геннадия Федоровича не обрывается?
— Я спросил Антона: что тебя привлекает в его творчестве? Он ответил, что новое поколение близко по своим переживаниям и надеждам к поколению Шпаликова. Сегодняшняя молодежь ищет в его стихах, прозе и сценариях (они тоже, в общем-то, проза) ответы на свои вопросы.
— Давайте вспомним эпизод, когда в студенческом киносценарии он изобразил объявление на стенде деканата, где сообщалось, что «на днях добровольно ушел из жизни Шпаликов Геннадий». К этому отнеслись как к шуточке?
— Это он дурачился. Он и думать тогда не думал о самоубийстве. Он любил дурачиться, мистифицировать — и вообще был необыкновенным фантазером. Часто он выдавал за реальность истории собственного изобретения.
— А вообще с чего начиналась ваша дружба?
— Он учился во ВГИКе, на втором уже курсе, а я только поступил. Мы подружились на всю жизнь, точнее — на всю ту жизнь, которую он прожил. Мы были очень близкими друзьями. В институтский период вообще не расставались, а когда он вышел на широкую кинематографическую деятельность, нас стали обстоятельства разъединять, но и потом мы проводили вместе много времени, когда поселились в Доме творчества в Болычеве. И только перед самой развязкой редко виделись.
Да, я был его другом, но не единственным — он дружил с Сашей Княжинским, знаменитым кинооператором, с мультипликатором Андреем Хржановским, с кинорежиссером Юлием Файтом. У нас была большая компания.
