Надо сказать, что ничто не предвещало беды: это же не первые гастроли вахтанговцев со спектаклем «Война и мир» в рамках федерального проекта «Большие гастроли». Но тринадцатые по счету. Впрочем, такой детали никто не придал особого значения. А напрасно.
Итак, Барнаульская драма имени Василия Шукшина, солидный театр и по размеру, и репертуару, забит до отказа. Начинается спектакль. Первая сцена, вторая, так называемая «детская», представляющая семейство Ростовых. Она заканчивается, и вот уже на полотнах увозят Соню и младшенькую Наташу, а дальше… Что произошло дальше, мне рассказывает уже за кулисами Ирина Купченко, играющая в спектакле графиню Ростову: «Я произношу: «А вот моя младшенькая, Наташа…» Оглядываюсь, а младшенькой-то и нет! Ничего не понимаю. Да никто ничего не понял».
А случилось вот что. В той самой злополучной (а на самом деле прозрачной и светлой, как воспоминание из детства) сцене Ксюша Трейстер, которая играет Наташу Ростову (яркий дебют, за что и получила театральную премию «МК»), когда ее провозили на полотнах, почувствовала, будто ногу обожгло. А за кулисами увидела, что огромная, сантиметров 20, деревянная заноза пропорола ей ступню. Даже крови не было, с одной стороны ступни заноза вошла – с другой вышла. Просто как «гвоздь» в заколке для волос, только деревянный. Дальше – «скорая», больница, операция по извлечению инородного тела...
За кулисами все в шоке: спектакль, по существу не успевший начаться, придется отменять. Что делать? Замены нет. Ольга Лерман, первая исполнительница роли Наташи, на съемках в Москве. Да и кто войдет – и даже не войдет, а впрыгнет – в главную роль за 20 минут?..
Минуты между тем тают, и пока идет сцена – надо что-то решать.
То, что наблюдала я, стоя за кулисами, происходит как в кино: Эльдар Трамов, работавший с Римасом Туминасом на выпуске «Войны и мира», на ходу перестраивает сцены. Где Наташа уже на крупном плане, вообще отменяет. Но кто может сыграть Наташу?! По фактуре на Трейстер очень похожа Мария Риваль, маленькая и трогательная в своей женственности… Нет, она в первом акте уже выходила Лизой, женой князя Андрея, и зритель успел рассмотреть ее в сцене с Андреем.
И вот тогда… за считанные минуты решают, что Наташей будет Вера, старшая дочь Ростовых, такое молчаливое существо при шумном семействе. Боже, голова кругом… конечно, не Вера, а Ася Домская, ее играющая, становится Наташей.
Я вижу, как все артисты, все службы сжимаются, точно перед прыжком в неизвестное: все сконцентрировались, сгруппировались. В гримерной перед зеркалом сидит новая Наташа Ростова-Домская с остановившимся взглядом. Справа гример срочно наводит ей прическу и грим Наташи, слева – ее сценические брат и сестра: Николенька (Юрий Цокуров) и Соня (Ирина Смирнова). Они быстро, по точкам, проходят текст. Ася учит свои реплики, заглядывая в экран телефона – ей уже сбросили текст.
Юра: «Будем петь песню, пропустим».
Ира: «Нельзя не петь, сцена сломается».
Ася: «Давайте все-таки попробуем».
Пробуют на три голоса и соглашаются: «Поем».
А между тем антракт заканчивается. Первая сцена второго акта как раз начинается с семейства Ростовых, в суете собирающихся на бал. Прямо перед выходом на сцену новенькая Наташа с матерью, Ириной Купченко, репетируют сцену объяснения после бала, после того как Наташа влюбилась в Андрея. Два женских профиля полушепотом повторяют и повторяют диалог. А уже выход... И бал, и вальс Наташи в белом платье, и в финале – он же, но только в черном, скорбном.
В антракте привезли из больницы Ксюшу Трейстер со справкой, что у нее из ступни извлекли инородное тело. Она чуть не плачет: «Войну и мир» в Барнауле ей точно не играть, а у нее в Москве – «Онегин», главная роль. Когда теперь сможет выйти на сцену? Ксюшу дружно подбадривают: «Боевое крещение сценой все рано или поздно проходят». Кирилл Иванов, отвечающий за техническую сторону гастролей, в антракте чуть не с лупой исследует пол, так предательски ранивший артистку. Ведь пол родной, привезен из Москвы, проверили перед спектаклем...
Тут же вспоминают случаи, которых у каждого артиста в багаже найдется немало. И как Ирина Купченко ключицу на одном спектакле сломала: в антракте в больнице загипсовали и вернули на сцену. Или как чудесная Маша Бердинских недавно в срочном порядке ввелась в «Войну и мир» на роль княжны Марьи вместо заболевшей коллеги. Но у Маши все-таки был почти день на репетицию, а тут полчаса – и вперед. Ну, Домская и пошла – на нерве, в стрессе, отчаянно. Ей бы не забыть текст, а забудет – значит, «буду импровизировать». Партнеры ловили ее, помогали как могли (я видела это из-за кулис). Обморок был, а не спектакль. Все – артисты и службы – смогли выдохнуть, только когда начались поклоны.
Замечу, что публика реагировала совсем не как московская, чуть ли не на каждую реплику аплодировала. А в третьем акте после слов героини Рутберг из зала раздался женский голос: «Юля, Юля, браво!» Зрители не узнали бы о случившемся, если бы на общих поклонах народный артист Евгений Князев (потрясающий старый Болконский, за что отмечен театральной премией «МК») не сообщил в зал, жестом прервав аплодисменты и крики «браво».
– Вы присутствовали на необычном спектакле, – сказал он. – Его начинала одна актриса, но она получила травму и не могла продолжить его. Его продолжила другая актриса, которая никогда не репетировала роль Наташи Ростовой. Это подвиг!
Публика ахнула. Она и не заметила «подлога», хотя Ася и повыше Ксении, и вообще другая. Долго аплодировали актрисе, завалили ее цветами. А Людмила Максакова сказала, что Ася заслужила медаль, и, сняв с себя массивный серебряный кулон на цепочке, передала его актрисе.
Что произошло с ней в этот вечер в Барнауле, в Театре драмы, по-моему, Ася не до конца поняла. Так и сидела на фуршете как оглушенная. Спросила ее: «Ты слышала, как орали зрители, узнав про тебя?» – «Нет. Ничего не слышала».
Вот ведь судьба, подумала я, ведь Ася, талантливая актриса, как выяснилось, всегда мечтала о роли Наташи Ростовой и даже обсуждала это с Римасом Туминасом, когда тот приступил к репетициям. Но что-то тогда не сложилось. И вдруг… Это странно-страшное слово «ВДРУГ» решило ее судьбу. Теперь в Барнауле она сыграет еще три спектакля. А Ольгу Лерман со съемок так и не отпустили. Как ни просил по телефону директор театра Кирилл Крок какого-то очень важного продюсера.
