— Александр Владимирович, южнокорейская сторона предоставила реликвии на время или навсегда?
— Вопрос непростой. Переговоры шли несколько лет. Пока вещи переданы для длительного (почти на год) экспонирования по России. И в зависимости от того, как мы эти мероприятия проведем, будет решаться вопрос о дальнейшей судьбе реликвий. В конце года в Санкт-Петербурге открывается новое здание Военно-морского музея, где теоретически они могли бы храниться. Но, повторяю, пока установка только на выставки: корейцы должны убедиться, что музейное дело у нас очень высоко поставлено, и реликвиям будет оказан необходимый почет, не меньший, чем он был в Корее.
— А почему так долго шли переговоры?
— И недоверие было, и опасение — а вернем ли мы их? Или такая специфика. У нас, россиян, есть убеждение, с Византии идущее, что надо пойти к самому большому начальнику, тот даст команду, и все сразу пройдет как по маслу. У них — совсем другая ситуация. Все те, кто пытался решить эту проблему, выходя на первых лиц государства, наталкивались на непонимание властей города Инчхон. За экспонаты отвечают мэр и начальник музея, и они не могли понять, почему все ходят через их головы наверх…
— Два вопроса, не касающиеся этого сюжета. Росохранкультура наравне с Минкультом, МВД подключена к проверке музейных фондов…
— Мы отвечаем за проверку с точки зрения профилактики пропаж, то есть их защищенность системами наблюдения, охраны и проч.
— И что, с точки зрения охраны, хромает?
— Хромает, и колоссально. Во-первых, порядка 70% нарушений, которые фиксируются, — это нарушение ведомственных актов. Почему? Налицо устаревание советских нормативов, последняя инструкция по учету и хранению предметов была написана ровно 25 лет назад. Страна поменялась, отношения изменились, другие правила, а инструкция прежняя!
— То есть нет вины музейщиков?
— В том-то и дело: музейщики оказываются подставлены, вроде как им надо функционировать, но очень трудно остаться в тех законодательных рамках, что были нарисованы 25 лет назад. Свои требования вводят органы надзора за драгметаллами, органы по учету оружия, они не считаются с инструкцией 1984 года. В итоге музейщики, исполняя одни нормативы, вынуждены нарушать другие. Есть и вторая проблема — почти все наши музеи, в том числе и крупные (а также архивы и библиотеки), располагаются в зданиях, построенных не специально для них. Большую часть музеев поселили после 1918 года в бывшие усадьбы, еще куда-то… Сегодня эти здания физически не отвечают требованиям музейного дела. А усадьбы — памятники культурного наследия, перестраивать нельзя. Выход один: нужно строить именно музейные помещения. Плюс хранилища. Это огромные бюджетные деньги, но, поймите, мы все равно будем вынуждены к этому прийти.
— Будет продолжено издание Каталога подделок в живописи?
— С моей точки зрения, уже достаточно. Мы же не ставили цель показать: вот картина подлинная, а вот — поддельная. Важно было акцентировать внимание на том явлении, к которому наш рынок оказался не готов. Сегодня иммунитет выработан, а конкретные коммерческие споры нас не касаются.
