Итак, вчера, в половине восьмого вечера у входа в собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии была давка ничуть не меньшая, чем днем ранее в БЗК на концерт Анны Юрьевны Нетребко. Играли STABAT MATER – ораториальные гимны Гайдна и Вивальди. А 4-го Большой Пасхальный концерт здесь откроет Татьяна Гринденко со своим ансамблем. Исключительной красоты музыкальные сюрпризы дарит нам фонд «Искусство добра».
…Впечатления изумительные.
Не размыты. Но точны и конкретны. Два часа живого, необычного слуха. Именно так: не звучит лучше, а слышать начинаешь больше. Что-то включается. Тем более что нас, гостей впервые посадили сверху, на хорах, при органе. Зябко; мало кто отважится скинуть плащ. Но соборные сквозняки, ей богу, самые чудесные на свете, это же храм, здесь все не понарошку. Раз холодно – так надо, так правильно.
Сидя высоко, — мы были ближе к неоготическим сводам, перед нами – весь храм, и где-то вдали — оркестр; когда музыка пошла (а начали с Синфонии к кантате №146 для органа и оркестра И.С. Баха), ощущение корабля-нефа было полным — что вот он дом-корабль чуть двинулся, пошел качаться по волнам, как в начале фильма «Накойкаци» Годфри Реджио. Путешествие.
Среди выступающих — камерный оркестр и хор Musica Viva (худрук и дирижер Александр Рудин, главный хормейстер Евгений Волков); партия органа – сильный молодой музыкант Константин Волостнов; среди солистов – Анна Аглатова (сопрано), Светлана Шилова (меццо-сопрано), Павел Колгатин (тенор), Максим Кузьмин-Караваев (бас). Начинается Stabat Mater: сначала относительно короткий гимн Вивальди из девяти частей минут на тридцать. Потом SM Йозефа Гайдна из 14 частей на час с лишним.
* * *
Незамысловатым стихам Stabat Mater уже свыше 700 лет, а ничего, продолжают себе потихонечку жить активной, но не бросающейся в глаза музыкальной жизнью: думаю, если привести статистику исполнения SM разных композиторов (кто только не писал SM – Гайдн, Перголези, Россини, Верди, сотни имен), то число концертов в год будет весьма внушительным. Ты-ся-чи по всему миру.
Секвенция условно делится на две части: в первой автор рассказывает, как Матерь Божья сокрушается о Сыне, видя его страдания.
Во второй автор просит: «Мать любови! Влей мне в душу силу скорби, чтоб с тобой я плакать мог!»
Дай, чтоб в сердце смерть Христову,
И позор Его, и муки
Неизменно я носил;
Чтоб, во дни земной печали,
Под крестом моим утешен
Был любовью ко Христу;
Чтоб кончину мирно встретил,
Чтоб душе моей Спаситель
Славу рая отворил! (пер. Жуковского)
* * *
По преданию, слова эти, высеченные уже в веках, написал человек самый, казалось бы, обыкновенный: Якопоне де Бенедетти (родился примерно в 1230-м, кто сейчас скажет точно; в холмистом местечке Тоди) всего-то и был сыном адвоката, симпатичным, обаятельным, увивающимся за женщинами… да чуть ли не прожигатель жизни.
Но неожиданно погибает его молодая жена. О причинах сейчас доподлинно сказать трудно. Ревность. Болезнь. Религиозное помешательство. Черт разберет. Якопоне страдает, трагедия напрочь меняет его жизнь — он вступает в орден францисканцев; пишет, благо талант, на латыни и умбрийском диалекте многочисленные лауды – «бытовые» гимны, восхваления Христа, что повсюду исполнялись на местных наречиях. Один из гимнов – Stabat Mater – надолго переживет своего создателя: Якопоне-юродивый умер в первые годы XIV века.
Грубо говоря, эстетика Якопоне — полнейшее самоуничижение, аскеза, с одной стороны, и экстаз жертвенности, открытости, сопричастности со Всевышним, с другой.
Каждый композитор, однако, находил в SM что-то безумно актуальное для себя… Приятно размышлять, скажем, в каких декорациях писалась Stabat Mater Антонио Вивальди – под небом еще живой, прекрасной, туманной Венеции с ее зимними стужами, с ее суетою, ярмарками и балаганами; где дож, выезжая на Лидо, совершал обряд Венчания с морем, бросая роскошный перстень в Адриатику… Вообще Антонио в те годы сидел изрядно на мели, поэтому гонорар за гимн, посвященный Деве Марии, был очень кстати. Да и относились тогда к духовной музыке несколько иначе, она не была скучна – «о-о, духовная…», – столь же сладкие, ласкающие слух мелодии, захватывающе виртуозные партии, только не в оперном театре, а в храме.
* * *
Чем ценно вчерашнее исполнение Рудина и его Musica Viva (особенно в Вивальди!): это совершенно не камерный формат. Хотя, казалось бы, камерный оркестр с камерным хором играют камерную музыку. Зайди они с какой-либо светской программой во дворец Кусково – о, да, то самое «камерное музицирование» под пение птичек.
А здесь… когда оркестру начинает «подпевать» сам храм — эти колонны, своды во всей чистоте их линий; когда музыка расходится так широко, что удержать ее, ощутить акустически не представляется возможным… То есть без всякого симфонического оркестра с «Героической» Бетховена, а — напротив — через милое, интимное обращение к Марии в ее собственном Доме достигается столь масштабный пространственный эффект, отойти от которого сложно и наутро. Музыка продолжается.
* * *
…Всё, ради того, чтобы на какой-то миг увидеть Ее лицо, хотя о Ее внешности не осталось никаких свидетельств. Хотя можно не сомневаться, кого видел автор Stabat Mater.
