К русской классике Эйфман обращался множество раз, но впервые переносит действие в наши дни и в соответствии с этим помимо музыки Чайковского использует психоделический арт-рок от группы «Автограф». Путч ГКЧП в августе 91 года. На экране - в нарезке лица Ельцина, Собчака, танки, баррикады, а на сцене массовка изображает митингующих. Три друга вместе с остальными вышли на улицу: сам Онегин - «лишний человек» наших дней, прожигатель жизни упакованный в Версаче; Ленский - поэт-бард с гитарой, таких особенно много в те дни пело на Арбате и Гремин, по-видимому, побывавший в горячих точках бывший спецназовец… Все это конечно аллюзии на знаменитую, зашифрованную пушкинскую десятую главу о декабристских тайных обществах и революционной ситуации в России.
В дальнейшем сюжет хрестоматийного произведения почти не изменен. Превращение Татьяны (Анастасия Сотникова) из бывшей провинциалки в светскую львицу – жену то ли уголовного авторитета, то ли олигарха, которым оказался сумевший в смутную эпоху сколотить огромное состояние Гремин… Даже пьяная поножовщина на дискотеке в захудалом провинциальном городишке, изображенная в балете вместо дуэли Онегина и Ленского… Всё это является точным сколком с наших дней и одновременно имеет соответствующую отсылку к роману (У Пушкина во сне Татьяны: «Евгений хватает длинный нож, и в миг повержен Ленский»).
Собственно только третий сон Евгения во втором действии балета, когда Онегина из ревности закалывает бывший друг, а ныне хозяин жизни ослепший в результате взрыва Гремин – является возмездием и зеркальным отображением сцены убийства Ленского, не имеет соответствующего подтверждения в пушкинском тексте. Эйфман предполагал ставить балет о Фрейде, затею эту оставил, но снам уделено особое место в спектакле. Весь второй акт вообще практически непрерывное сновидение и построен, как зеркальное отражение первого. Заканчивается он письмами в пустоту, которые пишет Онегин Татьяне, пытаясь найти в любви к ней хоть какую-то опору ускользающей действительности.
Кое-какие подозрения вызывают и довольно близкие отношения Онегина и Ленского (Дмитрий Фишер) и тоже скорее относятся к эйфмановской трактовке.
- Отношения наших героев очень сложные и не могут быть описаны просто как дружеские – говорит номинант на лучшую мужскую роль в балете Олег Габышев.
Работу этого артиста можно признать главной заявкой на первенство в золотомасочной гонке. Его невероятная пластика, сложнейшие технические элементы, наконец потрясающая драматическая игра - уникальны. Остается только удивляться Эйфману, способному из поколения в поколение создавать таких танцовщиков. Вообще хореограф в этом одном из самых проникновенных и лучших своих сочинений пытается превзойти самого себя. Он необыкновенно плотно насытил балет невероятными по красоте, глубине, силе воздействия убедительными и художественно выразительными соло и дуэтами.
Ну а что же пресловутая русская душа, так волнующая Эйфмана? Как-то к Ахматовой приехал один американский профессор в надежде узнать у великого русского поэта, что же такое таинственная русская душа. «Не знаю» - резко молвила Анна Андреевна. «А вот Достоевский знал!» - заявил в ответ американец. «Достоевский знал много, но не все - парировала Ахматова. – Он, например, думал, что если убьёшь человека, то станешь Раскольниковым. А мы сейчас знаем, что можно убить пятьдесят, сто человек - и вечером отправится с женой в театр». Такой же жесткий диагноз о произошедшей «деформации и мутации души» ставит современному российскому обществу и великий хореограф.
