Его напряженный жизненный график этому явно не способствует. Вчера запись в Твери, сегодня заботы в Москве, завтра концерты в стране и за ее пределами. Однако этот ажиотаж имеет и свои приятные стороны. Например, международный успех проекта “Cosmopolitan Life”, который Леонид осуществил вместе с американским джазовым гуру Ал Ди Меола. Одноименная пластинка вышла в 2005 году, а недавно появился DVD с записью концерта на джазовом фестиваля в Монтре и фрагментами европейского тура в поддержку альбома. На сайте Amazon.com этот фильм вот уже несколько недель не покидает десятку бестселлеров в категории современного джаза.
— Леонид, спешим поздравить с завидными продвижениями в чартах и, наверное, с неплохими роялти…
— Роялти бесспорно хорошие, но продвижения начались еще в 2005 году. Причем тогда роялти были лучше. Потому что тогда продавался аудиодиск и он полностью принадлежал мне и моим партнерам. Фильм, который вышел сейчас, — это уже заслуга немецкой компании, которая вложила деньги и права, соответственно, принадлежат им. Но на самом деле главное, конечно, не роялти.
— Вы с самого начала возлагали большие надежды на совместный альбом с Ал Ди Меола?
— Я понимал, что мы делаем музыку, которую с удовольствием будет слушать подавляющее количество моих знакомых и многие из тех, кто ходит ко мне на концерты. Такую музыку ищут, но при этом продвигать ее очень сложно. На радио не берут — слишком мудрено. В газетах не пишут, потому что на радио не звучит. На музыкальные каналы тоже не берут, потому что эта музыка, с одной стороны, не молодежная, с другой — не культовая. А как она станет культовой, если она не звучит на радио? Недавно мы общались с Андреем Макаревичем, он мне ставил новую пластинку, которую записал с “Оркестром креольского танго”, и я о его работе ничего не знал. Я ему ставил “Cosmopolitan Life”, и он о моей работе тоже ничего не слышал. Он писался на Abbey Road в Лондоне, я на Hit Factory в Майами. В принципе, не каждый день наши музыканты выпускают такие проекты, но никто толком об этом не знает. Когда мы расставались, Андрей сказал: “Спасибо, Леня, я теперь знаю, что буду слушать в машине”. При этом шансов, что кто-то может найти подобную музыку в магазине, ничтожно мало. Когда я начинал проект, то знал, что столкнусь с подобными проблемами. Но все же отказался от предложения Sony Music выпустить четыре песни в рамках пластинки Ал Ди Меолы. При том что такой путь был самой простой возможностью заявить о себе. Но я хотел, чтобы проект полностью принадлежал мне. Поэтому на пару лет затянул ремешок, нашел деньги, потратил их и не жалею об этом. Прошло три года, я издал этот диск, и мне не стыдно ни за одну ноту. И вдвойне приятно, что пластинка пусть пока и через Интернет, но неплохо продается. Это как минимум означает, что поклонники Ал Ди Меолы меня признали и не считают, что Ал унизился, когда сделал альбом с каким-то попсовиком.
— Можно ли говорить о том, что публике предлагается совершенно разный музпродукт, когда на афишах “Леонид Агутин” написано на кириллице и на латинице?
— Я дитя советского времени, и меня это, конечно, пугает. Представьте джазовый фестиваль в Штутгарте, где с нами работают Джо Кокер, Лиза Стэндсфилд, Джеймс Браун. И над этими именами огромными буквами написано Leonid Agutin & Al Di Meola. И все это на площади, где собрались десять тысяч человек. И ты не имеешь права сделать паузу, вздохнуть, сказать неяркое слово, потому что немцы должны отлично понимать русского, который говорит по-английски. На русских концертах ты бьешь себя в грудь по поводу плохого звука, хотя бы на основании того, что являешься мэтром. А там тоже нет звука, но тебя никто и слушать не хочет. Но все же это отличная школа. Теперь я, например, знаю, как отсылать райдер иностранцам. Оказывается, мы в этом ничего не понимаем. За границей не любят плохих новостей, и им нужно знать все: на чем ты ездишь, где живешь, какого цвета и какой длины тебе нужны провода. Это комплектуется, отправляется организаторам, и те, в свою очередь, говорят о твоем гонораре, исходя из объема твоих же требований. У нас все наоборот. Сначала ты просишь деньги, а потом на тебе экономят. У них на райдере никто не урезает, потому что в этом заинтересован артист и фестиваль. Ты обозначаешь уровень, на котором тебе не стыдно выступать, а фестиваль предлагает гонорар, который они могут заплатить. Век живи, век учись.
— Бытует мнение, что для любого нашего артиста работа на Западе — это не бизнес, а возможность получить новые эмоции. А бизнес весь — на Востоке, где страна как огромное непаханое поле…
— Мой бизнес трудно планировать, потому что он зависит от чистосердечных душевных порывов. Я не могу себе сказать: “Напиши второго “Босоногого Мальчика”. Ничего не получится, потому что тогда мне было 23, а сейчас 40. Зато я могу написать “Куба—Африка”, которая возглавляет “Cosmopolitan Life”, или “Прочитай Между Срок” с альбома “Любовь, Дорога, Грусть и Радость”. Это тоже латино, но сложнее, чем моя музыка прежних времен. Я уже другой человек, я двигаюсь вперед и не имею права повторяться и тем более смотреть на Восток или на Запад. Пластинка, которую я выпустил там, была придумана на английском, и это не значит, что она лучше или хуже того, что я записываю здесь. Просто на Западе есть люди, которые понимают и любят музыку, которой я занимаюсь, и мне хотелось бы достучаться до такой публики.
— Но для того, чтобы проникнуть в души западных меломанов, наверное, нужны чуть более хитрые средства, чем при работе с российскими потребителями?
— Наверное, без Ал Ди Меолы проникнуть на тот рынок у меня не было бы никаких шансов. Просто времени бы не хватило. А сделать проект с Меолой, не используя фьюжн и сложных музыкальных приемов, просто не имело смысла. Пусть не обижаются соотечественники, но здесь музыкальные вкусы куда проще. Среднего класса у нас почти нет, а уж аристократии и подавно. Страна мы в основном крестьянская, и поэтому русской народной никто не отменял. На фоне того, что я делаю здесь, моя первая пластинка считается очень попсовой. А в 1992 году те, кто отправлял меня на конкурс в Ялте, махали платочками и говорили: “Никогда это не станет популярным. Какое фламенко?! Какая джипси-румба?!” И когда это вдруг полюбили, то многие искренне удивились. Мне бы очень хотелось, чтобы моя англоязычная музыка стала бы популярна у меня на родине. Но для этого нужно быть безнадежным оптимистом.
— Даже у западных звезд сейчас большие проблемы с продажей альбомов. Вас не пугает этот мировой грамзаписывающий кризис?
— Меня это тревожит. Конечно, компьютерщики придумали очень много того, что нам помогает. Сейчас можно все записанные треки загрузить чуть ли не в телефон, переправить на другую студию и там свести. Но за все нужно платить, и расплачиваемся мы теперь тем, что каждый может загрузить себе эти треки на телефон. Но я бы с удовольствием все вернул обратно и смело записывал бы музыку на пленку безо всяких достижений современной техники, если бы пластинки продавались, как в 70-х.
— Если технологии упростили саму идею записи музыки, то наши корпоративные концерты явно девальвировали идею ее живого исполнения. Заехать на полчаса на заказничок стало основным занятием для многих звезд. На ваш взгляд, это хорошо или плохо?
— Я не имею ничего против больших корпоративных концертов. Это то же самое, что кассовый концерт, на который приходит тысяча человек, и, конечно, не все из них готовы заплатить деньги за мое обычное выступление. Но у меня, кстати, есть возможность убедить их сделать это в будущем. Потом мне нравится, когда люди принимают музыку немного под газом, и у них есть что выпить и закусить. В этом только плюс, я и сам люблю ходить на любимых музыкантов в клубы, где можно взять коньячка и спокойно послушать. Так лучше доходит.
— Ал Ди Меола принимал участие в таких мероприятиях?
— Конечно, принимал. И ему понравилось. Сыграл четыре пьесы, получил много денег и удовольствия. Еще историю расскажу. Есть у меня знакомый музыкант, который давно перекинулся в бизнес и все у него в порядке. Мы как-то выступали в Москве, и примерно в эти дни была свадьба у его сына. Он позвонил и говорит: “Мне очень стыдно, но это моя давняя мечта. Можешь договориться с Алом и выступить с ним у меня?” Договорился, и на этой свадьбе Ала принимали так, что он не помнит подобной радости на лучших американских площадках. Мы получаем удовольствие по факту зрительского приема, хорошего отношения организаторов и достойного гонорара. Что еще нужно? И какая разница, где это получается: на кассовом концерте, на корпоративной вечеринке или на свадьбе? Все довольны, только журналистам не нравится.
— Ближайшие планы связаны с эксплуатацией загранпаспорта или с поездками по регионам?
— Я свои планы не делю на наши и не наши. Будет немного концертов в Америке для эмигрантов. То же самое — в Германии. Есть предложение сделать несколько европейских выступлений с Ал Ди Меолой. Это не только для бывших наших, но и им мы будем рады. Грядет фестиваль в Юрмале. Я там продюсирую латиноамериканский вечер. Там же состоится премьера песни “Быть Частью Твоего”, и исполнит ее квартет Агутин—Варум—Пресняков—Подольская. Мне нравится эта песня, надеюсь, и людям понравится.
