“Морган Фриман — как мастер дзен. Я не встречал человека, который чувствовал бы себя более комфортно в собственной шкуре”. Сложно не согласиться со словами Роба Райнера, режиссера выходящей на DVD трагикомедии “Пока не сыграл в ящик”, где свою лучшую форму продемонстрировали Морган Фриман и Джек Николсон. Мистер Фриман действительно философ — и в жизни, и в работе. Вероятно, потому, что слава пришла к нему поздно, свои две номинации и одну оскаровскую статуэтку он получил уже после пятидесяти. Умение никуда не спешить, не суетиться, не болтать понапрасну актер продемонстрировал в эксклюзивном интервью “МК”.
О ЧЕМ ФИЛЬМ:
О двух стариках — автомеханике (Фриман) и миллиардере (Николсон), оказавшихся соседями по палате в больнице и узнавших, что им осталось жить несколько месяцев, а может, даже недель. Они составляют список невыполненных дел и желаний — от прыжка с парашютом до поцелуя прекрасной леди — и отправляются его реализовывать.
— Морган, перед тем как приступить к съемкам, вы проводили какую-то подготовительную работу?
— Я знаю, Джек долго работал над сценарием вместе с Робом. Вносил изменения, менял текст и так далее. Что же касается меня — я получил сценарий и сыграл то, что в нем было написано. Вся моя подготовка — мой жизненный опыт: я смотрю по сторонам и потом использую свои наблюдения. Мне кажется, особенных исследований делать не нужно. Все, что требуется от актера, — создать характер. Актерство само по себе уже является исследованием по воссозданию живого человека. И только если нужно будет сыграть вас, например, мне нужно будет знать о вас немного больше, чем заложено в сценарии, потому что вы реальный человек.
При этом, конечно, существует много актеров, которые предпочитают проводить некую предварительную работу, перед тем как приступить к роли. Когда я собирался играть в “Побеге из Шоушенка”, некоторые актеры из группы провели несколько дней в настоящей тюрьме.
— Чтобы почувствовать, каково это быть в изоляции?
— Нет, не думаю. Изоляция — когда ты абсолютно один и даже не с кем поговорить. Мне не было необходимости проводить две или три ночи в тюремной камере, чтобы почувствовать, каково это…
— Не у всех же такое отличное воображение, как у вас…
— Не важно, что нужно играть, — нужно просто внимательно читать сценарий. Такие вещи приходят с практикой, и если ты хочешь быть актером, этому нужно учиться, набираться опыта. Актерство сродни вашей работе — вы пишете что-то, потому что у вас в голове сложился некий образ по отношению к какому-либо событию. И вам совершенно не обязательно переживать его лично, чтобы написать о нем. Вам не обязательно водить гоночный автомобиль, чтобы писать о гонках, и так далее.
— Ваша работа с Джеком Николсоном была на сопротивление или, наоборот, вы понимали друг друга сразу?
— Работать на сопротивление — такого выражения нет в актерском лексиконе. Актеры не могут работать друг против друга. Это абсолютно невозможно. Мне очень понравилось, как коротко и ясно сказал об этом Филип Сеймур Хоффман: “Все, что мы делаем, — смотрим в спину друг другу”.
Чем лучше актер, тем комфортнее, безопаснее ты чувствуешь себя с ним на площадке. К тому же это вопрос доверия. Есть такое упражнение, когда ты падаешь с закрытыми глазами спиной назад — и сзади тебя подхватывают. Упражнение на доверие партнеру. Это и есть актерство.
— Ваш сын сыграл сына вашего героя в фильме, вам понравилось работать вместе?
— Это было здорово. Но моего сына больше занимали другие мысли — он думал не столько о том, как хорошо сыграть, сколько о моем мнении о его игре. И мне приходилось его постоянно уверять, что все, что он делает, — не для меня, а для нашего режиссера. И если режиссеру понравится то, что он делает, тогда можешь пойти и спокойно выпить.
— Согласитесь с утверждением, что комедия — самый сложный жанр?
— Я не играю в комедиях. (Делает очень серьезное лицо.) Я думаю, если ситуация сама по себе смешна, то достаточно ее просто сыграть, и сцена уже получится смешной без особых усилий.
— В фильме герои ищут радость в жизни, вы ее нашли?
— Это очень сложный вопрос. Мне кажется, что поиски радости равносильны поискам себя самого и своего места в мире. И когда ты научишься чувствовать себя комфортно в собственной коже, ты можешь сказать, что ты нашел радость. И тот, кто входит в твою орбиту, будет получать частичку твоей радости.
— А если бы вам, как вашему герою, пришлось составить список из трех вещей, которые нужно сделать перед смертью, что в нем было бы? И есть ли прекрасная леди, которую вы хотели бы увидеть перед смертью?
— Во-первых, я совсем недавно так втянулся в гольф, что в голове сейчас один гольф. (Смеется.) Знаете, я летчик. Я живу то в Чарльстоне, Миссисипи, то в Лос-Анджелесе, то в Нью-Йорке. И часто поднимаюсь в воздух — провожу неподвижно по три-четыре часа во время полета. И друзья посоветовали мне заняться гольфом: свежий воздух, пешие прогулки и спортивный азарт — что может быть лучше! Да, во-вторых, я восхищаюсь легкими небольшими самолетами бизнес-класса, так что мне хотелось бы иметь такой, пока не слишком поздно. А что касается леди… Не думаю, что осталась хотя бы одна, с которой я хотел встретиться и не встретился. Хотя… Единственная, кого я хотел бы увидеть и узнать, уже мертва. Это принцесса Диана.
— Кстати, о гольфе: если бы вам пришлось выбрать — иметь собственный гольф-клуб или получить еще парочку “Оскаров”, что бы выбрали?
— Ну и почему мне приходится на такие вопросы отвечать? (Делает очень грозное лицо.) Только лишь потому, что я признался вам в своей любви к гольфу? Нет, я не женат на гольфе, поверьте. Я ответил на ваш вопрос?..
