Русский гигант большого бокса

— Во-первых, режиссер хороший — Филипп Янковский, во-вторых, продюсер серьезный — Сергей Сельянов. Немаловажно и то, что прошлые предложения приходились на момент подготовки к бою. Я отказывался не потому, что не хотел сниматься, а потому, что это было несовместимо. С “Каменной башкой” же так совпало, что у меня выдались два почти полностью свободных месяца.

— Страшно было соглашаться?

— Конечно, был страх, что я не справлюсь. Я отчетливо понимал, что если я начну не укладываться в график, то времени на съемки понадобится гораздо больше, чем запланировано. А тогда я уже не смогу ни полноценно готовиться к очередному бою, ни работу над фильмом закончить как следует.

— Вы играли по сценарию или старались привнести в картину что-то от себя?

— Просто играл роль. Сценарий писали профессиональные люди, я в этом никак не участвовал.

— И все же многие фразы, которые произносит ваш герой, легко представить в устах настоящего боксера. Например, когда он говорит: “Боли нет. Ее придумали, чтобы пугать других”.

— Но это так и есть! Боль — она вся потом. Во время боя боль не чувствуется. Ты понимаешь, что наносится вред организму, но проявление физической боли как таковой — это все потом.

— “Каменная башка” — фильм не столько о боксе, сколько о любви…

— Конечно, не о боксе! (Смеется.)

— Именно ради любимой женщины Каменная Башка соглашается вновь выйти на ринг. А какую роль в вашей профессиональной карьере играет жена?

— Галя мало того что помогает мне во всем, она меня дополняет. Делает все для того, чтобы я мог заниматься любимым делом, той работой, которая кормит семью. Холит и лелеет. Не отвлекает меня по мелочам, по тем вещам, которые может сделать сама. Понимает прекрасно, насколько тяжело мне иногда приходится. Старается свести к минимуму все бытовые проблемы, которые часто могут сказаться негативно на результате. Конечно, такое взаимопонимание пришло не сразу. Мы прошли долгий путь. Она многое пережила со мной и все это прекрасно знает. Галя ведет семью, взяла на себя многие обязанности по дому. Я мало того что люблю ее, я еще ей очень благодарен за все, что она делает для меня, для нас.

— Ваш герой поначалу отказывается выходить на ринг только потому, что его жена ему это запрещает. Возможно ли такое в жизни?

— Внутри Егор все равно всегда ориентирован на то, чтобы драться. Это такая внутренняя борьба между запретом жены и делом всей твоей жизни. Конечно, в реальности бывают случаи, когда на этой почве возникают противоречия у боксеров с их женами, девушками, любимым женщинами. Но посмотрите, что происходит во второй половине фильма: Егор объясняет Тане, как маленькому ребенку, что это невозможно — он в любом случае выйдет на ринг.

— Я заметил, что в фильме вы очень скудно питаетесь…

— Первое: надо учесть, что больших денег у героя нет. Потом, у него проблемы с головой. И третье: потребление пищи для Егора больше автоматический процесс, он просто механически наполняет желудок. В настоящей жизни у меня меню куда разнообразней. Люблю вареную картошку и селедку под шубой. А вообще, чем проще еда, тем лучше, тем она понятней для желудка.

— У вас есть прозвище?

— В школе дразнили Головой. Потому что были узенькие плечи и непропорционально большая башка. Это еще в подростковый период, когда плечи не раздались и гормоны не разыгрались. А вот на профессиональном ринге мне чаще дают прозвища, несовместимые со мной, я их сторонюсь. Называли и Башней Силы, и Бестией с Востока. Разве что последнее — Русский Гигант — более-менее мне подходит. Но вообще это скорее плод воспаленного журналистского ума, чем необходимость. (Смеется.)

— В картине хорошо показана не только видимая сторона бокса — бои на ринге, но и подковерная борьба между промоутерами…

— Все имеет место быть. Боксеру не обойтись без промоутеров. Это для него в первую очередь человек, который помогает заработать денег. Но я бы посоветовал всем боксерам советоваться со знающими людьми, которые могут помочь в юридическом плане. Боксеры могут быть заняты во многих отвлеченных вещах, но в главном, что касается лично их, не разбираются. Думают, подписал бумажку — и ладно.

Второй раунд