В этом же признается и генеральный продюсер проекта Александр Куликов:
— Нам хотелось, чтобы «Вий» был интересен и понятен всем жителям России. Мы хотим показать, что в России можно создавать качественный духовный продукт. В духе советских традиций, когда снимались шикарные фильмы, которые каждый из нас смотрел десятки раз. Но при этом сделать так, чтобы стиль фильма был ближе к современным мировым образцам, просто потому, что это требование времени. Вместе с тем хочется, чтобы «Вий» понравился и западному зрителю — любой продюсер мечтает, чтобы его фильм посмотрела вся планета.
Декорации, костюмы, грим — в меньшей степени спецэффекты, — картинка здесь и правда европейского качества. Куда сложнее со сценарием. Вместо Панночки и Хомы Брута в новой экранизации на первый план вышли отец Паисий (Андрей Смоляков), собирающийся полученный за рубежом миссионерский опыт использовать в строительстве новой религии. И английский картограф Джонатан Грин (Джейсон Флеминг), не нашедший взаимопонимания в отчем доме возлюбленной и отправившийся в путешествие по Украине. Здесь он встретит шебутную компанию из двух студентов-семинаристов, которые как следует напоят его горилкой и застращают рассказами о нечистой силе. Грин, как человек ученый, любой абсурд происходящего встречает с фирменной британской иронией и очередным рациональным объяснением. Не выбивает его из колеи даже свидание с самим Вием — главным чудищем этих мест, чьи веки достигают земли и чем-то напоминают щупальца осьминога. (По поверью, поднять веки Вий может только с посторонней помощью, а его взгляд способен убить наповал.)
Несмотря на смелые и не всегда оправданные эксперименты над классическим текстом Гоголя, зрителю в отличие от Вия просить поднять себе веки, скорее всего, не придется. В том смысле, что происходящее на экране может показаться чем угодно: дикостью, остроумной пародией, тонкой иронией и даже манифестом дружбы народов — но только не скукой. В основном это заслуга британского актера Джейсона Флеминга («Карты, деньги, два ствола», «Загадочная история Бенджамина Баттона»). Он не только не растерялся среди чумазых чубов, летающих гробов и рек горилки, но и, судя по всему, уже запустил естественный процесс евроинтеграции Украины. Процесс, как несложно догадаться, начался с изучения правил украинского застолья.
Накануне премьеры «Вия» в Москве г-н Флеминг дал эксклюзивное интервью «МК».
— Джейсон, мало того что главный герой в новом «Вие» иностранец, так он еще единственный голос разума среди варваров, верящих в сверхъестественное. Что скажете по этому поводу?
— Видите ли, наша деревня немного поражена алкоголем и суевериями. Это не характерная черта всей России. Я не могу сказать о всех российских деревнях, только о той, где я снимался. Но ничего не поделать — местные казаки и правда любят выпить. Но не забывай — я из Лондона, так что этим меня не удивишь. Да, это неправильно и не то, чему стоит аплодировать, но что тут скрывать — я очень подружился с русскими друзьями именно на почве алкоголя. Когда ты не можешь сказать что-то словами, всегда можно выпить.
— В фильме ваш герой то и дело переходит на русский. Вы действительно его выучили?
— Мы снимали не шесть месяцев, а гораздо дольше, и по ходу съемок я узнавал все больше. Но языковой барьер не единственный, который предстоит преодолеть моему герою. Грин — чужестранец, который точно знает, что он из другой, более продвинутой культуры. Он прибыл из общества, где очень развиты классовые различия и снобизм. Но скоро он узнает, что, когда мы оказываемся на одном уровне — голодные, напуганные, вдали от дома, — мы все одинаковы. Джонатан узнает от этих людей не меньше, чем они узнают от него. Это один из главных уроков, который несет наш фильм: никогда не думай, что знаешь больше, чем необразованный человек. Знания — не только то, чему тебя учат в университете. Но и то, что приходит к тебе с опытом.
— Сейчас вы приехали в Москву — это уже совершенно другая Россия.
— Москва — международный город, как Нью-Йорк, Лондон, Париж. Вряд ли по нему можно судить о всей стране. В культурном плане она так же богата, как другие крупные столицы. В финансовом — тем более. Если ты несчастлив в Москве, думаю, не сможешь быть счастливым уже нигде. Если у тебя есть пара сотен баксов в кармане, все будет хорошо.
— Боюсь, пары сотен недостаточно.
— Разве что для кофе в Большом театре. (Смеется.) Мы с мамой смотрели там «Дон Кихота». Мама была балериной и с детства мечтала побывать в Большом театре. И когда продюсеры фильма подарили нам билеты, мама заплакала. Так что вся эта утомительная поездка со всеми сменами часовых поясов и бессонницей стоили того, чтобы увидеть, какими глазами мама смотрит балет в Большом.
— Что ваши друзья просили привезти из России?
— Шапки с олимпийской символикой. Но для меня гораздо важнее было увезти с собой понимание того, насколько велика русская душа. Я обожаю тех людей, с которыми я работал над этим фильмом. И в эту поездку я тоже встретил много замечательных людей, мне кажется, у меня получилось их понять. Очень трудно сочувствовать русским, пока не встретишь одного из них. Понять русскую душу — значит для меня понять, что такое Россия. Это настоящий дар!
