— Юрий Михайлович, известно, что газету задумали и издавали Дельвиг вместе с Пушкиным и Вяземским. Какой тогда была “ЛГ”?
— Идея литературного издания, в котором могли бы выступать единомышленники, возникла еще в Царскосельском лицее. Только в 1830-м они наконец получили разрешение на издание газеты. Она была под жестким наблюдением двора и в итоге была закрыта по распоряжению Бенкендорфа. Газета несла идею “свободного консерватизма с опорой на национальные ценности”, поэтому были нападки со стороны как правящих кругов, так и либералов-западников. Когда газета была восстановлена в 1929-м по инициативе Горького, то ее позицию снова можно было назвать “свободным консерватизмом”: она была открыта всем направлениям, пыталась установить связь с дореволюционными ценностями. Расцвет пришелся на времена Александра Чаковского с конца 60-х — тираж был 6,5 млн. В 90-е тираж резко упал: газета резко отказалась от традиционной для себя открытости всем направлениям, был сделан упор на либерализм. И наш читатель, не любящий никакую моноидеологию, охладел. В 2001-м я возглавил газету, и прежде всего мы отказались от либеральной моноидеологии, вернувшись к “свободному консерватизму”, и снова стали газетой для думающих людей. Тираж сам пошел вверх. Сейчас — почти 150 тысяч.
— А что вы вкладываете в понятие “свободный консерватизм”? В России-то?
— Максимальная широта в подходе и верность традициям. Мы в какой-то степени вернулись в пушкинскую эпоху, у нас есть государственный консерватизм. А есть свободный, культурологический консерватизм авторов “ЛГ”.
— Вся задача возрождения “ЛГ” легла на вас. Что было самым трудным?
— Восстановить жанр дискуссии. К примеру, очень яркой была дискуссия по ЕГЭ, дело кончилось тем, что я перестал быть членом совета при министре образования. У нас даже в “шапке” была фраза “Умом ФурсЕнко не понять”. Принятое решение Думы о совершенствовании ЕГЭ случилось не без нашей помощи.
— Я полагаю, есть и другие последствия публикаций в “ЛГ”. Я имею в виду нападение на вашу жену в Переделкине.
— Конечно. Я убежден, что это была акция устрашения. “Литературка” постоянно публикует разоблачительные материалы о расхищении писательского имущества. Проблема одна: журналистское слово сегодня недостаточно эффективно. Те, кому полагается надзирать, стараются не замечать многие публикации.
