Папина дочка

Александра Урсуляк: «Я не хочу получать роль, когда меня не хотят»

Она маленькая, но не белая и пушистая. А сильная, яркая, мощная — не смотри, что хрупкая и в чем душа держится. Сегодня Александра Урсуляк — одна из самых заметных фигур своего поколения в театральном мире заставила говорить о ней как о звезде, наравне выступающей со звездами признанными.

Александра Урсуляк: «Я не хочу получать роль, когда меня не хотят»
фото: Пресс-служба актрисы

— «Сашка, любовь моя» — фильм с таким названием был в твоей биографии. А кто-нибудь в жизни так тебе говорил?

— Ну… Это как-то литературно звучит. Просто говорят: «Саня, мы тебя любим».

— Твой дебют в мюзикле «Чикаго» в роли циничной убийцы Велмы потряс многих: ты, драматическая актриса, легко, как в воду, вошла в эту стилистику. А сама-то ты поняла, что произошло?

— Для меня это большой шаг в профессии. Эта та грань, которая была не востребована в родном театре, но мне всегда хотелось развиваться в этом направлении. Для игры в мюзикле нужно иметь и высокий уровень вокала, и хореографии, и физическую выносливость, это действительно непросто. Но любая мышца наращивается. И то, что поначалу кажется невозможным, потом становится просто сложным, потом — все легче и легче. Ты как-то приспосабливаешься и идешь внутренне на этот рекорд. Главное здесь — не струсить.

— Как ты оцениваешь себя сейчас, по прошествии нескольких месяцев после премьеры?

— Работа над спектаклем в самом разгаре, потому что тут нужно много практиковать, залатать все дырочки — этим сейчас и занимаюсь. Да, идут какие-то сдвиги в положительную сторону, но… я ловлю себя на том, что до сих пор не верю, что это действительно произошло.

Я знаю, что многие относятся к мюзиклу как к легкому жанру. Но так обычно говорят те, кто плохо знает мюзиклы. А жанр этот просто восхитительный. Скажу больше, «Чикаго» — мой любимый мюзикл, а роль Велмы всегда была моей мечтой.

— А как вообще ты попала в «Чикаго»?

— Абсолютно случайно. Я даже не стучалась ни в какие двери. Просто пришла на мюзикл «Русалочка» со своими детьми. Они давно хотели туда попасть, но я в это время выпускала «Доброго человека из Сезуана». «Мама, но мы вообще-то идем?» — спросили девочки. Тогда я стала искать, кто поможет попасть на спектакль, — помог великолепный художник и сценограф Зиновий Марголин, оказавшийся лучшим другом Дмитрия Богачева, продюсера. В общем, пришли мы на «Русалочку», а во время антракта за кулисами я познакомилась с Дмитрием. «Мы ставим «Чикаго», — говорит он. — «Замечательно, — говорю я. — Я так люблю этот мюзикл». — «Между прочим, у нас через четыре дня кастинг, приходи». Ну, вот я дуриком и пришла.

— То есть ты не предполагала, что тебя ждет дуэт с Ларисой Долиной?

— Не предполагала и даже не знала, что Лариса Долина будет участвовать в проекте. Но мне кажется, у меня очень развита интуиция, и она мне подсказывала, что мне надо пойти на кастинг. И родные почему-то сразу сказали: «Надо. Иди». А у меня параллельно шли съемки, какие-то дела еще… Но я пошла. В результате американцы, которые проводили кастинг, попросили прийти меня еще раз. Они долго сомневались.

фото: Пресс-служба актрисы

— Их смущала твоя фактура — ты маленькая, хрупкая?

— Их смущала не фактура, а то, что я приходила на кастинг все время с сорванным голосом после «Доброго человека…». У меня связки не смыкались вообще — это первое. И второе: мне нужны были педагоги по вокалу и танцу. И я занималась все лето.

— Хочу вернуться к дуэту — Долина—Урсуляк. Как вы спелись?

— Волею судеб — а куда нам было деваться? Лариса Александровна — очень приятная и человечная. Я понимаю, что она могла бы иметь ко мне какие-то претензии по вокальной части, но она как-то ко мне нежно относится. При этом она любит встать за кулисы, смотреть какие-то мои сцены, смеяться в голос и потом мне рассказывать, что ей понравилось. Мы с ней обязательно на сцене хулиганим, и ей это тоже нравится.

— Звезду не дает?

— Не дает.

— В этом сезоне у тебя две потрясающие роли — в Пушкинском театре в спектакле «Добрый человек из Сезуана» ты играешь проститутку, но по сути ангела. А в «Чикаго» — циничную убийцу. Это как кипяток и ледяная вода для тебя?

— Кипяток, но не тот, когда я добрая или злая. «Доброго человека…» надо играть очень изнутри, очень серьезно и честно. Это для меня большая ответственность.

— А «Чикаго» — большое развлечение?

— Тоже ответственность. Но это разные ответственности и подход к ролям.

— Ты амбициозный человек?

— Очень.

— В таком случае как с такими амбициями ты могла позволить себе в школе быть почти двоечницей?

— Вопрос в том, где кроются эти амбиции. Видимо, у меня не было амбиций стать пятерочницей. Вообще, мне как-то скучно было в школе.

— Тебя обижали? Ты была изгоем?

— Да нет, теперь я анализирую и понимаю, что мир театрального института, куда я поступила, все изменил. Там мне стало хорошо, там я увидела столько ошеломляющего — просто калейдоскоп. Это первое, а второе — я не люблю, когда мне навязывают свое мнение. Именно в институте пришли ощущения взрослости, свободы, принятия самостоятельных решений — это для меня важнее всего остального.

— А если бы твои родители — мама-актриса, папа-режиссер — воспротивились твоему желанию продолжать династию?

— А папа так и сказал, что я не актриса. И довольно жестко.

— Вот удивляюсь: как же он, с таким чутьем на актеров, проморгал тебя?

— Хороша ли я или плоха, актриса я или не актриса — вопрос на самом деле открытый. Мне кажется, для него этот вопрос до сих пор в процессе обсуждения с самим собой. Он не пользуется моими услугами в кинематографе.

— А тебя это задевает?

— Нет, но я понимаю, что я как актриса ему не нужна.

— То есть твои роли в спектаклях «Ночи Кабирии», «Ромео и Джульетта», «Добрый человек…», а теперь вот «Чикаго» его не убеждают? Или Сергей Урсуляк принципиально не снимает родственников?

— Мы не будем говорить, кто что считает, — все равно человек голосует поступком. Мы сейчас разговариваем не про моего папу, а говорим про другого человека — режиссера Сергея Урсуляка, который снимает кино. Режиссер Сергей Урсуляк еще ни разу в свое кино меня не позвал. Для меня абсолютно свято то, что он делает, и я разорву любого, кто про него скажет плохо, но… Он пока не делает выбора в мою пользу.

— У тебя есть мачеха — актриса Лика Нифонтова, к слову, замечательная. Какие у вас отношения?

— Очень хорошие, хотя для всех мачеха, наверное, в связи с «Золушкой», звучит ругательно. Я помню, как на каком-то спектакле Лика подарила мне цветы. Но она не хотела сама выносить, а отдала капельдинеру. «Скажите, от мачехи», — попросила она. Так капельдинер… дар речи потерял.

— Я к чему веду про мачеху. Если хорошие отношения с ней, то можно на папу-режиссера воздействовать через нее.

— Во-первых, у нас так не строятся взаимоотношения, они у нас достаточно открытые. Я могу в лицо сказать абсолютно все, у нас подковерных историй нет. А потом, почему я должна пользоваться таким инструментом? Я не хочу получать роль, когда меня не хотят. Это то же самое, что хотеть выйти замуж, когда тебя не любят.

— Сильно сказано. Вот к вопросу о замужестве. Я прочла в одном интервью, что ты чуть ли не крест хочешь поставить на замужестве. Это правда?

— Нет. Это не в смысле «никогда». Я люблю, нахожусь в любви, но, мне кажется…

— Тебе не нравится институт брака?

— Мне кажется, что… он потерял свою легитимность.

— Доказательства, пожалуйста.

— Доказательство абсолютно простое. Не все отношения, оформленные официальным браком, являются любовными, родственными, многолетними. И не все отношения, которые связаны официальным браком, являются по-настоящему искренними и живыми.

— Такие выводы можно сделать, только исходя из личного опыта. Это не значит, что я прошу тебя рассказать о разводе с замечательным артистом Александром Голубевым, красивым парнем.

— Не то чтобы мое замужество — отрицательный опыт. Хотя я не могу сказать, что это был абсолютно удавшийся эксперимент.

— Ты это называешь экспериментом? Поставленным на себе или на Голубеве?

— Мы вместе тренировались друг на друге. Как говорится, «тренируйтесь на кошечках». Мне был всего 21 год.

— У вас двое детей. Расскажи о них.

— Я очень довольна тем, что у меня хватило ума родить детей.

— А если бы не хватило ума?

— Наверное, в тот момент не стала бы этого делать. Но опять же моя интуиция повела меня в правильную сторону, и я выбрала верную дорогу. Я сейчас это понимаю абсолютно точно. Девочки мои обе абсолютно разные. Старшая, Аня, скоро, по-моему, в свои 8 лет с меня будет ростом.

— А я думала, ты скажешь, что скоро выйдет замуж.

— Вы будете смеяться, но, может быть, скоро выйдет замуж. Там такие серьезные взаимоотношения и чувства… Сейчас вообще другие дети. И мне они нравятся. Наше поколение было очень закомплексовано, и еще все эти 90-е годы — ужас! А нынешние дети не запуганы, очень свободны и спокойно признаются в своих симпатиях, особенно мальчики. За моими девочками все ухаживают напропалую. И за младшей Настей тоже — цветы дарят, рисунки. В моем детстве мальчики были стеснительными.

— Ты очень много работаешь. Где источник энергии?

— И в работе тоже. Я очень люблю то, чем занимаюсь. А это значит, есть драйв, желание. Сейчас у меня какая-то очень хорошая полоса и много всего происходит в жизни и в театре. Я, например, ощущаю нас в театре имени Пушкина одной командой добрых друзей, которая на пороге больших свершений.

— Какого цвета твой период, твоя удачливая полоса?

— Голубого. Сейчас у меня продолжается «Чикаго» — весь сезон работа над собой. К концу сезона меня ждет роль Сюзанны в «Женитьбе Фигаро», которую делает Евгений Писарев.

— Говорят, что Алиса Коонен, великая актриса с трагической судьбой, по ночам гуляет по театру им. Пушкина. Ты в это веришь?

— Я думаю, что… Ведь что такое театр — это энергия, информация, которую мы передаем друг другу даже тогда, когда люди умирают. И это тоже энергия. Я, например, ощущаю энергию своих предков, которых я застала. Я держу их фотографии, я верю, что они со мной и защищают меня. А поскольку Алиса Коонен была приятной маленькой интеллигентной женщиной и очень любящей, то, я думаю, она бережет наш театр.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру