Три сценария кризиса

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Проблема в том, что у нашей власти нет стратегии. Вся ее антикризисная логика состоит в ожидании нового скачка цен на нефть. Все решения, которые принимаются в экономике и социальной сфере, связаны с тем, чтобы дожить до этого светлого момента. День простоять да ночь продержаться, исходя из презумпции, что очень скоро цены на нефть снова серьезно вырастут: хотя бы до отметки $80—90 за баррель. И это позволит вернуться в режим докризисного существования. Никакого понимания того, что кризис обусловлен не только событиями в американской экономике, но и перекосами экономики российской, у нашей власти нет. А раз нет изначального понимания того, что происходит, то не может быть и разумной программы антикризисных мер. Никаких действий, которые бы были направлены на создание новой экономической модели, не предпринимается. Хотя правильные слова на эту тему и президент и премьер периодически произносят”.  

Павел ДАНИЛИН: “В отличие от метаний середины прошлой осени политика властей начиная с зимы и особенно весной демонстрировала абсолютную адекватность. Предотвращен, задушен банковский кризис. В России в отличие от многих других государств, у которых вообще нет никакого плана, принята цельная антикризисная программа действий. Руководство страны действует уверенно, просто ситуация оказалась более сложной, чем кто-то мог ожидать и прогнозировать, мы к этому не были готовы. Особенно это касается нашего автопрома. Он просядет на 60 или даже 65 процентов. А если бы в прошлом году не были приняты непопулярные, вызвавшие недовольство населения меры, то сегодня практически все отечественные автозаводы уже умерли бы”.

— Что вы считаете самым большим успехом и наиболее серьезным промахом власти в кризисный период?  

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Метод раздачи денег, в том числе и корпоративным структурам, позволяет решать отдельные локальные задачи. Благодаря ему удается избежать социальных взрывов. Это можно было бы назвать успехом, если бы три четверти выделенных денег не оказались на валютном рынке и офшорных счетах. То есть не только не достигли конечных получателей, а вообще были изъяты из российской экономики и стали дополнительным фактором давления на рубль. Что потребовало от власти дополнительных интервенций для поддержания курса рубля.  

В остальном я не вижу никаких успехов, да они и невозможны при логике затыкания дыр. Особенно в условиях тотального воровства выделяемых средств. Эта логика просто вернет российскую экономику в конец прошлого века. В условиях отсутствия стратегии вообще трудно говорить о том, что есть успех, а что неудача. Критериями этого являются поставленные цели, а их как раз и нет”.  

Павел ДАНИЛИН: “Главный успех в том, что правительство не дало разгореться финансовому кризису. Монетаристскими действиями и серьезными вливаниями из Стабфонда удалось предотвратить панику и удержать банковскую систему. Если бы она рухнула, то сегодня ситуация была бы гораздо хуже, чем во время дефолта 1998 года. Что же касается самого серьезного провала, то это непроходимость финансовых потоков от банков к реальному производству и малому бизнесу. Он остался один на один с кризисом, и в этом серьезная вина не только банков, но и руководства страны”.

— Несколько лет назад, когда цены на нефть поднялись до 50 долларов за баррель, это считалось счастьем. В начале этого года та же цена считалась чуть ли не катастрофой. Почему?  

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Масштабы доходов и воровства на всех уровнях — как государственного, так и корпоративного — управления за эти годы значительно выросли. Те, кто в начале века зарабатывал десятки миллионов, стали получать миллиарды. Элиты привыкли к постоянно растущему уровню своих доходов, и отказаться от этого они не хотят, а иногда и не могут, поскольку обременены большими расходами на содержание имущества и прислуги…  

Среди крупных корпораций, которые обратились к государству за помощью, практически не существует тех, у кого действительно нет денег. К примеру, “Русский алюминий” только за 3 года — с 2005-го по 2007-й — выплатил своим владельцам 7 миллиардов долларов дивидендов. А теперь попросил и получил от государства в качестве помощи 4,5 миллиарда!  

Владельцы крупнейших отечественных предприятий могли бы вполне обойтись без госвливаний, если бы хотели задействовать собственные деньги, выведенные в офшоры. Но закрывать дырки в своем потребительском бюджете они предпочитают государственными деньгами.  

Примечательно, что на низшем уровне происходит то же самое. Люди, которым последние годы навязывали потребительские кредиты, привыкли их брать, а теперь совершенно не собираются становиться банкротами. Многие отказываются их возвращать, рассматривая эти деньги как крошки с барского стола времен нефтегазового бума. В итоге возникает ситуация коллективной финансовой безответственности на всех уровнях: начиная от самого высокого до самого низкого. Рано или поздно это приведет к коллапсу финансовой системы”.  

Павел ДАНИЛИН: “Мы привыкли к сырьевому сценарию и считали, что он будет продолжаться постоянно. Идея энергетической сверхдержавы была разработана, исходя из убеждения, что цены на энергоресурсы продолжат постоянно расти. В принципе были все основания так думать, однако кризис показал, что мир сложнее, чем мы ожидали. Но хватит уже вздыхать по поводу стоимости бочки! Мне кажется, что вместо этого некоторым министрам стоило бы задуматься над развитием внутреннего производства, в первую очередь внутреннего спроса. Кризис носит мировой характер, но в России он имеет свою специфику, и пассивно ждать, пока он закончится где-то за океаном, было бы глупо”.

— К президентскому креслу Дмитрий Медведев пришел “через нацпроекты”, а куда они исчезли теперь?  

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Их песенка была спета еще до того, как Медведев стал президентом. Нацпроекты реально существовали с 2005 по 2007 год и продемонстрировали свою неэффективность, поскольку ассигнования либо не приводили к эффекту, либо были откровенно разворованы. Но главное, что Кремлю так и не удалось установить причинно-следственной связи между расходами на эти проекты и ростом рейтинга Медведева. А когда он стал президентом — политическая функция этих проектов была осуществлена, и они стали окончательно не нужны. С экономической и социальной точек зрения эти нацпроекты — очередной провал, о котором правящая элита предпочитает забыть”.  

Павел ДАНИЛИН: “Финансирование всех нацпроектов на текущий год сохранено. К сожалению, провалился один из них — “Доступное жилье”. Просто потому, что провалилась ставка на ипотеку. Все остальные выполняются. Есть проблемы с нацпроектом по здравоохранению, зато в рамках аграрного и образовательного достигнуты успехи. Нацпроекты не исчезли, просто сейчас на повестке дня есть гораздо более обсуждаемые вопросы. И это, к сожалению, вопросы выживания, а не прорывного развития, ради которого задумывались нацпроекты. Наконец, важно понимать, что цели, заявленные перед началом реализации нацпроектов, уже достигнуты. Даже по проекту “Доступное жилье” ориентиры по строительству квадратных метров, а также по объему ипотечного кредитования были достигнуты.

 Так что говорить о том, что нацпроекты не были эффективными, нельзя — в рамках поставленных перед ними задач нацпроекты успешно реализованы. Другое дело, что их необходимо адаптировать к изменившимся условиям”. 

— Каким вам видится дальнейший сценарий развития кризиса?  

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Кризис был ожидаем. Специалисты моего института предсказали его еще в 2007 году. Цена на нефть еще била рекорды, но уже тогда началось бегство с российского финансового рынка спекулятивных капиталов и резкое подорожание продовольствия. Именно два этих фактора и стали детонаторами нашего внутреннего кризиса в прошлом году. Сегодня к бегству капиталов добавился еще и массовый невозврат кредитов. В перспективе нас ожидает резкое сокращение бюджетов всех уровней, что сделает невозможным выполнение социальных обязательств, к которым страна уже привыкла. Сейчас федеральный центр в лице идеолога экономической политики России Алексея Кудрина предлагает с 2010 года передать на региональный уровень часть налогов вместе с соответствующими финансовыми обязательствами. Это лукавая мера, которая приведет к переводу стрелок на регионы в условиях резкого сокращения налогооблагаемой базы. Банкротства бюджетной и коллапса финансовой систем я ожидаю в конце этого — начале следующего года. Нежизнеспособность российской экономической модели, которая основана на экспорте углеводородов и импорте всего остального, станет очевидной. А дальше все будет зависеть от того, сможет ли правящая элита осознать, что на прежний уровень нефтяные цены не выйдут уже никогда. Понять, что даже если они локально поднимутся — это не решит двух главных проблем: удорожания импорта и бегства денег из финансовой системы. И сформулировать новую модель развития. Если это получится, то можно будет говорить о преодолении кризиса, если нет — придется ожидать перехода от стадии кризиса к стадии краха”.  

Павел ДАНИЛИН: “Сценариев три. Первый — катастрофический. Он имеет в своей основе стандартный для человечества выход из кризиса через войну. Сценарий вовлечения нас в мировую войну маловероятен, но и совсем сбрасывать со счетов его нельзя, потому что ситуация в мире накалена. Особенно на среднем Востоке, в южном подбрюшье России. Наиболее вероятным мне представляется второй сценарий: длительная рецессия в России. Страны Запада выйдут из кризиса раньше — года через два, а наша страна отстанет от них еще года на три. Причина в недостаточном внимании к развитию производства, ориентированного на внутренний спрос. Третий сценарий связан с тем, что цены на нефть в ближайшее время снова начнут расти и мы продолжим пользоваться связанными с этим благами. Его называют “оптимистическим”, но я не считаю его выгодным. При втором сценарии мы будем вынуждены что-то делать: поднимать промышленность, модернизировать экономику. А при третьем — опять сядем на нефтегазовую иглу и будем обречены пожинать плоды то чужого экономического благополучия, то чужого экономического кризиса”.

— Антикризисный план правительства поддерживает меньше половины населения, а главу кабинета — 70%. С чем связана такая диспропорция и надолго ли ее хватит?  

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Не нужно переоценивать значения социологических данных в нынешних условиях. Если власть захочет услышать от россиян, что на Марсе есть жизнь, и об этом несколько дней подряд поговорят по телевизору, то опрос, безусловно, покажет, что Марс обитаем.  

Люди привыкли к тому, что от них ждут одобрения Владимира Путина. И они каждый раз сдают этот экзамен, как в свое время получали “пятерки” за научный коммунизм. Но это вовсе не означает, что ответ искренен. Красноречив пример сержанта Глухова. Он и его мама — классические представители “путинского большинства”. Они наверняка голосовали за “ЕР” и в любом соцопросе сказали бы, как они доверяют Путину. Однако в реальной жизни вышло так, что они больше доверяют врагу Путина — Саакашвили. Сержант у него скрывается, а мама вовсе не призывает его приехать домой. Именно такова природа массового доверия.
А что касается планов правительства, то, во-первых, простому обывателю он непонятен. А во-вторых, уровень медийной поддержки этого плана гораздо ниже, чем устоявшегося за много лет мифа о Путине”.  

Павел ДАНИЛИН: “Антикризисный план при всей его социальной направленности лишен оголтелого популизма. А отсутствие популизма, которое делает этот план не никчемной бумажкой, но работоспособной программой, параллельно вызывает непонимание и недоумение у значительной части патерналистски настроенного населения. Части, которой непонятно, почему руководство страны не осуществляет массовую национализацию предприятий-должников, почему такое внимание оказывается банкам, почему, наконец, не раздают деньги направо и налево каждому гражданину, как это сделано в Японии.  

Чтобы объяснить, что государство наше управлять предприятиями приспособлено из рук вон плохо, что без банков экономика России просто рухнет в одночасье, что деньги, раздаваемые в Японии, приводят к стимулированию спроса на японские товары, а аналогичная мера, проведенная в России, стимулирует спрос на дешевые импортные товары и только ухудшит положение наших же производителей… Чтобы все это объяснить, нужно не просто знание об экономике. Нужна еще и смелость, и амбициозность, а также готовность защищать действия руководства. У наших же экспертов либо нет смелости, либо не хватает ума. В результате народ одурманивается мифами о кризисе, не понимая реальной картины. А от государства ждать разъяснений не стоит. Руководство расценивает программу как естественную и единственно возможную в нынешних условиях”.